Женька
Шрифт:
Во время посадки самолета в Братске один из пассажиров плохо себя почувствовал, потерял сознание, и юная, очень хорошенькая стюардесса испуганно стала звать на помощь. Булатов сразу понял: сердечная недостаточность. В аптечке лайнера был и стерильный шприц, и необходимое лекарство. Остальное — дело техники. Пассажира после приземления передали на подъехавшую к самолету машину «скорой помощи».
— Я буду благодарна вам, доктор, до конца жизни, — сказала стюардесса. — Вы не представляете… В первом рейсе и такое ЧП. Если вам понадобится моя помощь, может, билет на самолет или еще чего, звоните. Вот мои координаты.
Она написала
— Ну и ну…
— Все по этому поводу улыбаются и качают головой, — сказала стюардесса. — Я привыкла.
Булатов позвонил этой белокурой стюардессе Арине Родионовне примерно через неделю. Была пятница, конец дня. Прежде чем уйти из клиники, он нашел в кармане мятый листок из фирменного блокнота, разгладил его на холодном стекле стола, набрал номер, на всякий случай ни на что не надеясь. Узнав в трубке ее голос, спросил:
— Это няня Александра Сергеевича?
Девушка, видимо, привыкла к подобным шуткам.
— Кому-то требуется няня? — спросила она.
— Совершенно точно, — весело согласился Булатов. — Приходящая по вызову. Оплата по соглашению. Для уточнения условий контракта необходима личная встреча. Сегодня. У меня колеса, и я могу приехать в любую точку земного шара. Называйте место и время. Хоть Братск, хоть Якутск.
— Ах, вот это кто, — сказала она потеплевшим голосом. — Только не зовите меня по отчеству, отчество свое я вам для интереса назвала, чтобы вы меня лучше запомнили… Я вам так благодарна. Первый самостоятельный рейс, и вдруг такое… Что вы, я прямо была поражена, как вы ловко все это сделали. У меня же чуть речь не отнялась. Гляжу, а у него губы синеют, глаза под лоб… А вы сразу… Жизнь человека — хрупкая вещь, — продолжала рассуждать Арина, — и хорошо, если рядом с тобой в нужный момент окажется человек, способный оказать необходимую помощь. А если его не окажется? Вот тебе и все. Не будь вас в самолете, и этот гражданин летел бы совсем в другую сторону… А еще есть люди, которым не хватает решительности. Я узнала, кроме вас, среди пассажиров была еще одна женщина, тоже врач. Она потом призналась: «Я бы ни за что не решилась взять на себя ответственность».
Да, конечно, он решительный. Особенно там, где ничего не надо делать. Взял и не побоялся сделать укол умирающему человеку. Женьку такими штучками не проведешь. Она сразу его раскусила и сразу поняла, какой он решительный, когда Булатов вышел из дома, поговорив с Ангелиной Ивановной.
«И чем завершились переговоры высоких сторон?»
«Разговор был сугубо деловой…»
Да разве таких слов она ждала? Выбежать, схватить на руки, прижать к груди и заорать на всю тундру — «Не отдам!» — вот что надо было сделать. А не за светской изысканностью прятаться. Тогда бы и Женька поверила, что он решительный, что не боится брать ответственность. Любовь — это и умение взять ответственность за судьбу близкого человека. Взять решительно, без рассуждений и колебаний, потому что любые взвешивания и сомнения оскорбительны для искреннего чувства.
— Когда вы снова летите в Якутск? — спросил Булатов девушку.
— Сегодня ночью. В ноль часов пятьдесят пять минут.
— А вы не могли бы прихватить меня с собой? — спросил
— Это серьезно? — обрадованно удивилась Арина Родионовна.
— Вполне. — Он уже начал мысленно подсчитывать: сегодня пятница, в его распоряжении два дня, полсуток туда, полсуток обратно, сутки там. Если не уложится, у него есть два отгула. Надо только предупредить Аузби Магометовича. — Вполне серьезно, милая Арина. Если, конечно, найдется свободное местечко в вашем корабле.
— Вы отчаянный человек, — сказала Арина, — перезвоните мне через десять минут.
Когда через некоторое время Булатов перезвонил, Арина сообщила, что на якутский рейс все места проданы, но она берется решить эту проблему с помощью командира экипажа.
Заскочить к Аузби Магометовичу, собраться в дорогу было делом одного часа.
Аузби посмотрел на него странным тягучим взглядом. Будто что-то переоценивал.
— Для такого рандеву надо, как минимум, иметь неотложную причину.
— Причина есть, — Булатову не хотелось говорить о Женьке, он суеверно оберегал ее имя и все, что с этим именем связано. — Приеду, расскажу. Пока на слово поверьте — надо.
Нетерпение начало вползать в него по дороге в аэропорт. Ему казалось, что такси движется со скоростью черепахи, что обязательно случится что-нибудь такое, из-за чего его вылет наверняка не состоится.
Но Булатову везло. И место на рейс нашлось, и самолет — прекраснейший Ту-154 — вылетел из Ленинграда минута в минуту.
В Алайхе в аэропорту Булатов лицом к лицу столкнулся с одним из знакомых врачей местной больницы. Искренне удивившись появлению Булатова в этих широтах, тот сообщил, что через несколько минут летит в Устье за больным. И если Булатову нужно именно туда, его могут взять. Ему подозрительно везло.
В салоне вертолета дико грохотало, ни спросить, ни ответить. А когда люди вынуждены кричать, на сокровенные беседы не потянет.
— Забыли что-нибудь?! — прокричал в ухо коллега.
— Примерно так! — ответил Булатов.
И на этом беседа иссякла. Он даже был рад, что может помолчать. Боялся, как бы только коллега не втравил его в работу. Ведь не откажешь, если попросит помочь. Поэтому, когда вертолет, сделав круг над Устьем, пошел на посадку, Булатов устроился подальше от выхода. Ему хотелось выйти из салона незамеченным, выскользнуть из толпы и сразу по знакомой тропинке к метеостанции.
Вертолет опустился несколько в стороне от собравшихся в кучку жителей Устья. И как только замерли обвисшие лопасти несущего винта и дверь салона открылась, народ торопливо двинулся к винтокрылой машине. Двое мужчин несли на носилках кого-то, укутанного черными тулупами. В Устье морозило, и над землей летели редкие снежинки.
Булатов обошел вертолет и, почти никем не замеченный, быстро зашагал по той самой дорожке, где они гуляли вместе с Женькой. Он попытался представить, как она его встретит? Обрадуется? Или сдержанно вскинет брови и небрежно спросит: «Что сие значит, Олег Викентьевич?» — «Сие значит, Евгения Дмитриевна, — скажет он, — что я люблю вас и прошу вашей руки и сердца».
Булатов улыбнулся: какая ерунда. Да если Женька увидит, что он идет к их дому, она ветром вылетит навстречу, повиснет на шее, как тогда, после туманной робинзонады, будет размазывать по щекам счастливые слезы. Это ведь Женька — дикая собака Динго. Она любит его, и в этом весь фокус.