Женщина–апельсин
Шрифт:
Уже было утро, холодное и серое – настойчивое напоминание о скорой зиме. Старые ходики показывали почти девять.
– Есть информация, – сказал секретарь, протягивая Феде чашку кофе.
Федя с отвращением отвел чашку рукой, плеснув горячую коричневую жидкость на одеяло. Он встал, еще раз широко зевнул, длинная ночная рубаха упала до пола. Федя задумчиво смотрел на икону в углу. Секретарь подумал, не собирается ли Федя перекреститься. Но Федя только нахмурился, все эти иконы, часы-ходики, половики и горшки с цветами, на которые постоянно натыкался его взгляд, мучили его напоминанием о пропавшей Наталье.
Федя прошлепал босыми ногами
– Ну ты, чучело. Умеешь с миксером обращаться? – Федя выложил на стол все, что надо было перемешать.
Матрешка взбила три яйца, стакан томатного сока, добавила соли, осмотрела еще два зеленых плода, похожих на обросшие нежной щетинкой яйца. Подумала и очистила мерзкую мохнатую кожицу, прежде чем затолкать и их в миксер.
Рассмотрев это месиво на свет, сплюнула, налила два тонких стакана и бесшумно исчезла в одном из углов.
Федя перестал почесываться и рассматривать холодное утро за окном. Он с удовольствием выпил все из стаканов, потянулся и приготовился к неприятностям.
Секретарь начал с того, что в восемь утра позвонил человек из разведуправления, заказавший побег Слоника. Он рассказал о перестрелке рано утром в одном из маленьких переулков.
– Турки! – закричал Федя и стукнул кулаком по столу.
– Такие вот дела, – подвел итог секретарь. – Давай прикинем, что мы имеем.
– Она украла Слоника для турок! Да она… Турецкий агент! Красавица баба в милиции, это, знаешь, не так просто!
– Я быстренько собрал по ней материал, мало верится, что она – турецкий агент. Она вообще в это время находилась под домашним арестом в связи с убийством подсудимого на допросе.
– Нет, ну что за женщина, а? А я так и не увидел ее ни разу!
– Это ее третье убийство на допросах за месяц, – остудил пыл Феди секретарь.
– Она что, того? – Федя покрутил пальцем у виска.
– Ты помнишь, что она потребовала в обмен на Слоника?
– А? Да. Очередной борец за справедливость, так, что ли? Ну что за жизнь, что за… Как же так, турки! Это просто щелчок мне по носу, и все! – Федя тяжело зашагал по комнате, потирая слева грудь. – Тошно мне! Я должен ее найти, я хочу ее увидеть и поговорить с ней.
– Она может быть уже мертвой, была сильная перестрелка.
– Хамид! – крикнул Федя громко и радостно. – Хамид, ну! Хамид, – орал он исступленно, раздражаясь изумлением секретаря.
– Хамид-паша, – задумчиво сказал секретарь, – но при чем здесь он, он ведь в Стамбуле?
– У него самый дорогой и самый лучший публичный дом из русских девочек. Но он единственный турок, которого я знаю, да и то он не турок, а таджик!
– Но ведь он в Турции, я не понимаю…
– Ай, какая разница! Слушай сюда. Надо позвонить Хамиду, рассказать про красавицу, которую таскают по Москве турки. Позвонить заказчику и узнать, закончена ли вся эта возня со Слоником или его еще надо искать? Узнать, куда денут эту… как мы ее назовем?
– Это проблема, трудно сказать, – протянул секретарь.
– Проблема так Проблема! Узнать, куда денут эту Проблему. Если оставят в живых и бросят, я ее хочу! Я хочу ее! – орал Федя исступленно. – Если увезут с собой, я хочу ее найти! Я хочу ее любую, изуродованную, наркоманку, любую! Я хочу с ней поговорить, – сказал он, немного успокоившись.
Тревожно звякнул где-то на кухне разбитый с перепугу Матрешкой стакан.
– Федя, – неуверенно прошептал секретарь, – может, водочки?
Исполнительный
Через час полный рапорт Сергея Ковалева лежал у его начальства. Начальство задумалось и приказало все проверить еще раз. Другие исполнительные мальчики быстро поехали в морг и сняли у трупа отпечатки пальцев. Начальник Сергея Ковалева дал сам себе полдня на обдумывание этого странного события. Все в его организации были уверены в том, что Слоник сбежал, причем не без помощи определенных лиц. Начальник Сергея Ковалева позволил себе позвонить одному из этих лиц и поинтересоваться, как бы это высокопоставленное лицо назвало человека, который украл Слоника, убил его и честно положил труп в морг.
После продолжительного молчания в трубке прозвучало гнусное, но задорное ругательство, и начальник Ковалева так и не понял, относилось ли это ругательство к убившему Слоника или к нему?..
После этого странного разговора труп Слоника быстро увезли из морга больницы. Упакованный специальным образом, Слоник должен был улететь в Стамбул и там неожиданно найтись, когда это понадобится. Федю обозвали плохим словом по телефону. Сергея Ковалева повысили в звании и перевели в другой отдел, и он решил отпраздновать это событие, пригласив армейских дружков. Волков первый раз в жизни жестоко напился на этом празднике, расслабился и рассказал громко за столом историю неудачного побега «большого киллера» из тюрьмы, ругая последними словами женское коварство и красоту. Обалдевший Ковалев не поверил ни одному слову, но Волкова обнимал, обещал пристроить его в хорошее место или самому бросить все и открыть на пару с ним частное детективное агентство.
Потерявшую сознание Еву привезли в маленькую двухкомнатную квартирку в пятиэтажном доме. Закутанная в черное женщина умело обмыла рану в боку и туго перебинтовала Еву. В тесной кухне двое мужчин спорили, размахивая руками. Женщина убрала окровавленные тряпки и сказала, что нужен врач, чтобы вытащить пулю. Мужчины опять заспорили. С улицы пришел худенький черноволосый мальчик, он снял ранец, вытер рукой под носом и сел возле Евы, разглядывая ее. Ева на несколько секунд открыла глаза и увидела детское лицо. Она хотела закричать мальчику, чтобы он спасался, а то его съест большой и страшный Макс, приподнялась для крика и опять потеряла сознание. Мальчик провел рукой у нее по лбу и вытер руку о рубашку. Потом он быстро оглянулся на голоса в кухне и потрогал пальцем очень осторожно запекшиеся красные губы. Ева замотала головой, что-то шепча.
Трое взрослых, продолжая спорить, вошли в комнату, и мальчик сел в угол, положив голову на колени и продолжая наблюдать за Евой. Он внимательно рассмотрел, как ее раздели наголо. Женщине не очень нравилось все это, она раздраженно отдавала приказания. На Еву одели красное весьма откровенное белье, пояс и черные чулки. Потом кое-как вдели руки в кружевные рукава атласного халата и положили опять на кровать.
Мужчина позвонил по телефону и на плохом русском языке поговорил со знакомым доктором. Он просительно улыбался, словно его собеседник был рядом, чуть кланялся и кивал головой.