Женщина без имени
Шрифт:
Хотя все дети были сиротами, Джоди повезло. Молодая пара, Род и Моника Блу, предпринимала активные действия, чтобы удочерить ее. Род не мог иметь детей после перенесенной в детстве свинки. Они выбрали Джоди. После третьей операции, когда она была прикована к инвалидному креслу, меня пригласили в зал суда, где Род и Моника должны были стать ее родителями. Судья произнес слова «неотъемлемое право», и с моего подбородка закапали слезы. Это был хороший день. Остров потерял одного из своих жителей, и это было хорошо.
Джоди сказала, что хочет поехать на рыбалку, поэтому я взял их с собой. Я переделал лодку так, чтобы ее инвалидное кресло надежно стояло на одном месте, а не болталось. Мы поймали дрома, форель, несколько барабанщиков, а Род выловил маленького, но симпатичного тарпона. Моника все снимала на видео, делала фотоснимки. Я насаживал
Шли месяцы, за одной успешной операцией последовала еще одна, шаги Джоди стали быстрее, улыбка – шире, и мы все забыли о том, что могло бы случиться. Что могло случиться. Мы были вместе, опирались друг на друга, и наша надежда крепла.
Хватило малости, чтобы она разбилась.
Ее пятая операция прошла хорошо. Врачи были довольны, но вирусы и бактерии трудно увидеть. И еще труднее с ними бороться. Глубоко в кости бедра Джоди началась инфекция. Чтобы ее обнаружить, потребовалось время. У Джоди поднялась температура. Она ослабела. Врачи впервые употребили слово «ампутация». Я перестал выходить в море с клиентами и сидел в больнице, ломая руки. Бросил для себя одеяло на полу в кладовке уборщицы. Род вел себя как стоик. Молчал. Моника была в ужасном состоянии. Врачи вкололи ей что-то, чтобы она смогла уснуть.
Это произошло в понедельник ночью. В два часа ночи. Род разбудил меня.
– Она спрашивает о тебе.
Вид у него был измученный.
Джоди была бледной, лежала за пластиковой занавеской. Я потянулся вперед, соединил свою ладонь с ее ладонями. Между нами был пластик. Высокая температура лишила ее сил. Джоди знала о моих блокнотах, знала о том, что я пишу. Я показывал ей отрывки. Слишком слабая, чтобы открыть глаза, она прошептала:
– Расскажи мне… – девочка ткнула в меня пальцем, – твою историю.
Когда я был маленьким, одной из моих любимых историй был «Волшебник из Страны Оз». Я прочитал все книги из этой серии, но именно эта лежала у меня под подушкой. Не могу объяснить, почему. Возможно, это было как-то связано со словом волшебник… или с тем фактом, что где-то, в каком-то мире был кто-то, контролирующий рычаги, которые контролировали меня. Как бы там ни было, я читал ее тысячу раз, не меньше. Когда я видел книгу в последний раз, ее обложка из зеленой стала белой, нескольких страниц не хватало, да и переплет не один раз заклеивали скотчем. Ребенком я этого не знал, но автор этой книги, Фрэнк Баум обычно рассказывал увлекательные истории детям, и эти истории легли в основу книг об Стране Оз. Я читал о том, что Льюис, Милн, Льюис Кэрролл, Джеймс Бэрри, Кеннет Грэм и Джоан Роулинг делали то же самое. Люди часто спрашивали меня, откуда я беру свои истории. До тошноты подвергали меня психоанализу, пытаясь найти место, откуда росли мои истории. В самом деле, картина простая: сиротский приют, место на двухъярусной кровати, карманный фонарик, Оз и я. Ничего сложного нет. Если же они находили что-то более сложное, значит, они умнее меня и я слишком глуп, чтобы понять то, что они говорили.
Когда я не ловил рыбу или не читал детям, я записывал сцены в блокноте, который всегда носил в заднем кармане. Джоди об этом знала. Знала она и о том, что я описал в своей книге ее. Чтобы сюжет стал интереснее, я сделал ее персонажем своей истории. В ней она была здорова. И Джоди не терпелось ее услышать.
Я кинулся к своему грузовику, вытащил страницы и оседлал железный стул возле кровати Джоди. В книге было несколько сотен страниц. Не слишком короткое чтение. Это была история об одноногом пирате Пите, путешествовавшем во времени, который жил на старом корабле под названием «Многоречивый». Пит носил рубашки с оборками и широкополую фиолетовую шляпу с павлиньим пером. На шее у него висела волшебная медная подзорная труба, которая могла переносить его в прошлое. Годы были обозначены на медном корпусе подзорной трубы, от настоящего времени до нескольких тысяч лет до нашей эры. Чем больше он раздвигал подзорную трубу, тем дальше он видел в прошлом и мог туда отправиться. Он, его корабль и те приятели, которые путешествовали вместе с ним, могли попасть в любое место или время. Они могли также перенестись в любое место из тех, что было описано в книгах, стоявших на полках в большой библиотеке на его корабле. Это давало простор для бесконечных приключений. Учитывая мою любовь к океану и тем вещам, которые были связаны с
– На это потребуется время, – сказал я.
Джоди улыбнулась:
– У меня есть время.
И вот впервые в своей жизни я открыл рот и рассказал историю, которую написал. Рассказал кому-то, кроме самого себя.
Всю мою жизнь я хранил любовь где-то глубоко в душе, откуда не было выхода. Я сдерживал ее там. Оставлял для себя. Боялся выпустить ее на волю. Думал, если я ее отдам, то она исчезнет и я останусь ни с чем. Когда я открыл свою книгу, то наклонил кувшин, в котором хранился мой небольшой запас любви, и начал выливать его. Поначалу скупо. Одну-две капли за раз. Потом потек ручеек, потом – поток. И чем больше я выливал, тем больше у меня оставалось. Чаша, которая никогда не пустела. Странно, как это работает?
Три часа чтения, и Джоди открыла глаза. Днем она уже выпила воды, и ей приподняли голову. Род и Моника сидели и слушали. Некоторые из медсестер и врачей во время перерыва старались сесть так, чтобы съесть свой ленч и послушать мою историю.
Такого – чтобы девочке, которая, возможно, умирает, читали историю, – в больнице никогда раньше не случалось.
Спустя двадцать четыре часа я все еще читал. Соперничающая с Питом банда пиратов взяла Пита в плен и потребовала сказать, где он спрятал подзорную трубу. Команда Неподходящих людей только что высадилась на остров, где держали Пита и собирались подвергнуть его пытке. Джоди сидела в постели. Жар у нее спал. Потом она задремала и проспала несколько часов, и я тоже поспал. Рядом с пластиком, окружавшим ее кровать. Когда она проснулась, я начал читать с того места, на котором остановился. В тот вечер она впервые за неделю поела. За два дня температура стала нормальной и оставалась такой.
Через два дня я закончил историю. Историю, которая была частично сказкой, частично – любовной притчей, частично приключениями. Меня вдохновили Толкин, Льюис, Макдональд и Л’Амур, все они были брошены в одну кухонную раковину, и Джоди играла главную роль. От младшего члена команды она доросла до первого друга. Когда я остановился, дочитав историю, медсестры и врачи встали и начали аплодировать. Некоторые плакали, другие улыбались. Моника поцеловала меня в щеку, Род обнял меня. Он дрожал всем телом. Джоди встала за своей пластиковой стеной и поклонилась аудитории, окружавшей ее кровать.
Она выздоровела. Ее перевели обратно в палату, где она почти сразу попросила принести ей фиолетовую шляпу с павлиньим пером. Она надевала ее каждый день. Вскоре мы вернулись в игровую комнату, и все дети захотели услышать мою историю. Джоди заставила меня прочесть ее снова. Комната была полна. Медсестры устроили перерыв. Даже врачи приходили.
С этого начались два тренда. Первый был связан со шляпами. Все, включая врачей и медсестер, начали носить шляпы. Второй тренд: каждый ребенок захотел стать частью моей истории. Сыграть роль. Превратиться в персонаж – члена команды. У меня было много историй, поэтому это оказалось довольно легко. Я просто называл персонажей их именами. Чтобы все было по-честному, мы пустили по кругу шляпу с бумажками. «Победители» до конца истории давали персонажу свое имя, но после этого они пропускали шляпу, давая возможность «выиграть» другим, пока все дети не становились участниками истории. Второстепенные роли, когда персонаж появлялся всего лишь в одной-двух сценах, я оставлял напоследок, давая ребятам надежду, что они могут блеснуть в эпизоде истории. Формула сработала, детей в игровой стало еще больше, поэтому администрации больницы пришлось снести две стены в библиотеке и расширить ее.