Женщина без лица
Шрифт:
Он был рад тому, что Себастьяно внес в разговор с Хьюзом элемент беззаботности. Марк несколько успокоился, почувствовал уверенность и перестал брызгать слюной от страха.
– Знаешь, Дарио, зря мы тогда… – с опаской произнес Хьюз.
– Раньше нужно было отказываться, – оборвал его Себастьяно.
– Я думаю, что это месть Этторе. Он избавляется от нас за то, что мы убили его.
– Да, – Себастьяно так громко рассмеялся, что все присутствующие в кабинете вздрогнули от неожиданности. – Встал из могилы и устроил акт отмщения. Жутко становится оттого, что нам придется сражаться
Марк постучал пальцами по столу.
– Знаю, что говорю глупости…
– Вот именно.
– Но тогда скажи мне, – Марк повернулся к Себастьяно, – кто еще заинтересован в наших смертях?
– Думаешь, таких не найдется? – усмехнулся Дарио. – Мало ли кому мы перешли дорогу в свое время.
– Все одновременно? Весь «альянс»?
– Марк, мы уже обдумывали тот вариант, что гибель Дагомирова, Иммы и принца связана с Этторе, – Дарио снова посмотрел на монитор в надежде, что увидит там Леону, но комната была пуста. – Прошло столько времени со дня его смерти. Если бы мы что-то упустили, то это уже давно вышло бы наружу.
– Надо учитывать все варианты, – возразил Хьюз. – Я уже проверил всех, кто может мне навредить.
– Я тебя умоляю! – воскликнул Себастьяно. – Он проверил всех! Как можно установить защиту от того, кто тебе неизвестен?
– Моя служба безопасности не сидит на месте, – Марк снова потянулся к бутылке.
– Рад за тебя! Налей мне, пожалуйста. И не нагнетай страх.
– Ладно, убедил, – Марк подал стакан. – Я лишь мечтаю о том, чтобы поскорее вернуться домой. Странно, что в свете нынешних событий Симоне не отменил праздник.
– Считается, что официально он не знаком с погибшими, – ответил Дарио. – Поэтому и траур носить не обязан. В любом случае к нам будет трудно подобраться на этом мероприятии. Симоне, как всегда, решил отпраздновать свой день рождения с большим размахом. Сам посуди, на пять сотен гостей охраны будет в три раза больше.
– По крайней мере, повеселимся в этот вечер. Ведь ваш премьер-министр как никто другой умеет принимать гостей, – со вздохом произнес Хьюз и поднялся. – Я покидаю вас, господа.
Дарио поднялся следом за Марком, подошел к нему и похлопал по плечу.
– Скоро увидимся.
Марк вышел из кабинета. Себастьяно наблюдал за тем, как он быстро садится в машину, и улыбался.
– Ставлю сотню, что следующим будет синьор Хьюз.
– Хорошо, что свои мысли ты озвучил после его ухода.
Дарио бросил взгляд на монитор. Это не осталось незамеченным для Себастьяно.
– Леона в городе с Алессандро, – усмехнулся он.
Дарио резко отвернулся в сторону. Ему было стыдно за ревность и неуверенность в себе. Чтобы хоть как-то прийти в себя, он сделал несколько глубоких вдохов и улыбнулся. Он вспомнил слова Леоны, которая говорила, что смеющийся человек не может грустить и тем более гневаться. Смех меняет внутреннее состояние, печаль уходит, и на ее месте появляется спокойствие. Но как бы Дарио ни пытался очистить свою душу от ревности, у него это не получалось. Губы улыбались, а сердце горело мучительным сомнением. Сейчас он как никогда подозревал жену в неверности. Дарио уже не думал о ситуации, происходящей вокруг него и партнеров, мысли были заняты Леоной
Он снова подошел к монитору, и глаза его радостно заблестели. Леона сидела у зеркала и снимала с лица косметику. Она казалась спокойной и даже несколько отчужденной, словно оставалась в комнате и одновременно отсутствовала. Движения рук были механическими, она машинально убирала со щек румяна и не задумывалась над тем, что делала. Леона о чем-то размышляла, и Дарио отдал бы многое, чтобы узнать ее мысли.
Себастьяно с интересом заглянул в монитор.
– Вернулась, – сквозь зубы проговорил он и отключил экран. – Дарио, ты отравляешь себя.
– Знаю, – нехотя ответил тот. – Я превратился в параноика. Не думал, что подобное произойдет со мной. Раньше я смеялся над ревнивыми идиотами, которые мучают своих жен подозрениями и везде ищут признаки измены.
Дарио удивленно застыл в кресле оттого, что посмел открыться Себастьяно. Он уже приготовился услышать язвительный смех друга и не менее ядовитую реплику. Но Себастьяно молчал. Он снял пиджак, закатал рукав рубашки и отстегнул протез. Подержал его в здоровой руке, будто оценивал вес, и положил на стол перед Дарио.
Двадцать три года назад Себастьяно стал инвалидом, и виновником этого был Дарио. Они отправились на охоту в горах и весело проводили время. Как получилось, что ружье выстрелило точно в кисть, Дарио до сих пор не мог понять. Он только перезарядил его и уже собирался отложить в сторону, как вдруг раздался выстрел. Мелкие свинцовые шарики разорвали и обожгли плоть, раздробили кости. Себастьяно дико закричал, и этот отчаянный крик боли еще долго приходил к Дарио во сне. Почти все предплечье пришлось удалить. Вердикт врачей был неутешительным. Как ни пытался Дарио уговорить их сохранить руку друга, они были категоричны в своем решении. Даже лучший хирург Италии и срочно вызванный из Лондона известный ортопед пришли к выводу, что самым правильным вариантом будет избавиться от изуродованной и не подлежащей восстановлению конечности.
Дарио взял в руки протез. Так близко он не рассматривал его никогда.
– Совершенство, да? – спросил Себастьяно и с наслаждением потер ладонью культю.
Лишь однажды Дарио и Себастьяно говорили о несчастном случае. Это произошло в больнице после того, как Себастьяно очнулся от наркоза. Инстинктивно он дотронулся до раненой руки, но ее не оказалось на месте. Он бросил тревожный взгляд на Дарио и протяжно застонал. А через две минуты сказал спокойным голосом:
– Не вини себя. Но запомни: ты мой должник. Поэтому протезы буду менять за твой счет.
Больше разговоры о потерянной руке не велись. И на охоту они уже никогда не ездили. Зато Себастьяно научился хорошо рыбачить, помогая себе протезом. Но в море выходил один, заявляя, что едет не на рыбалку, а на чистку мозгов. Два дня в окружении воды и неба делали свое дело: он возвращался веселым, посвежевшим и менее злым, чем обычно.
– О чем задумался?
– О том выстреле, – Дарио отложил протез в сторону. – Ни о чем не жалею в своей жизни. Но если бы была возможность вернуться назад, никогда не поехал бы на ту злополучную охоту и тебе запретил бы.