Женщина, которая все делала не так.
Шрифт:
– У моей подруги такое же несчастье.
Но мужчина, с виду такой безучастный, вялый, вдруг разговорился, и казалось, не слышал ее, продолжал.
– Мне кажется, наше государство специально наших детей на наркоту садит. Сколько денег с этого имеют! Первый раз – когда садят на наркотики, второй раз – когда они же и лечат от них. Третий раз – когда тюрьма, адвокаты, передачи. Мы с женой через все уже прошли. Думаете, у меня машины не было?
Не поверите, на Гранд Чероке ездил! Все ушло! Жена инвалидом стала.
Мужчина хотел еще что-то сказать, но как будто
В Гавани Оле было все мило, знакомо, она несколько лет здесь снимала комнату, когда еще училась в институте. Хотелось прокатиться по родным местам, но мужчина быстро вышел из подъезда, и они сразу же отправились назад. Тучков мост заменила на Биржевой, но по времени не выиграла ничего, те же пробки, стояние и ожидание. Время шло, бензин сгорал, а они ни с места! Наверное, стоило бы попросить за эту поездку рублей пятьсот, ни как не меньше, но Оля понимала нестандартность ситуации, и даже наоборот, подумывала, не вернуть ли ей деньги назад этому сломленному горем мужчине. Все же не вернула, лишь пожелала не терять надежды на лучшее и не падать духом.
Вера уже ждала ее. От усталости она даже говорить не могла. Села в машину с безучастным лицом, так что Оле стало страшно за нее. «Может, ко мне?» - спросила осторожно. «Нет, завтра рано на работу».
Приехали на Большую Зеленина. Молча поднялись на третий этаж.
– Вера, адвокат есть у Вани?
– Есть, но я уже знаю, что адвокаты ничего не решают, они только деньги берут да записки от родственников носят. Максимум, могут облегчить условия содержания, например, в хорошую камеру поместить или в больничку, но все за отдельную плату, а у меня таких денег нет.
– Сколько надо? У меня есть на книжке, Вера, честно, дам сколько нужно. А отдашь когда сможешь. А не сможешь, так забудем об этих деньгах.
– Спасибо, Оля, но не надо. Сказать тебе честно? Даже себе страшно в этом признаться, но тебе скажу. Не верю я, что он изменится к лучшему. Я сейчас живу, как в аду, а выйдет он, не уверена, что будет лучше. Я боюсь его, Оля!
– Должен измениться! Не будет принимать наркоту, и станет нашим прежним добрым Ванечкой! Вот увидишь! Только не убивайся ты так! На тебя же невозможно смотреть!
– Оль, самой что ли на наркоту подсесть? – пошутила Вера, и даже улыбнулась.
Домой Оля вернулась за полночь. Хотелось скорее принять горячую ванную, смыть с себя этот страшный и унылый день, пропитанный запахом горя, душевной боли, запахом тюрьмы! Скорее надеть свежую рубашечку, и - в Интернет, к ее чистому красивому мальчику, к ее солнечному малышу!
№ 12
Оля стояла перед зеркалом, с грустью глядя на свое отражение. До встречи оставался целый час, а ехать до Елизаровской всего ничего, но она была полностью готова. Белопенная кружевная блузка, черные узкие брючки, сверкающий стразами ремень, белые сапожки, золотистые волосы по плечам, нежно-персиковый загар. Но что-то не то. А что именно, Оля понять не могла. Не было ни радости, ни тревоги, только легкое волнение, а еще странное ощущение, словно она стоит на пороге
Все последние дни у них с Сашей не получалось нормального общения. Какие-то претензии, непонимание, обвинение друг друга то в холодности, то в излишней эмоциональности вымотали Олю вконец. Она настояла на разговоре по телефону, и добилась своего, они созвонились. И стало привычкой перед сном желать друг другу спокойной ночи, а утром было приятно услышать родной и сонный голос «С добрым утром!» Но все же основным посредником между ними оставался Интернет, и самой странной и необычной из всех виртуальных встреч, была вчерашняя, как раз накануне выхода в реал, после которой Оля ясно поняла, что ничего хорошего ее не ждет, но и назад дороги уже не было.
Саша пришел в инет с опозданием и сразу начал жаловаться на плохое самочувствие.
– Голова раскалывается, болит горло и общая депрессия.
– С чего бы? Ты же не занимаешься тяжелым физическим трудом и до сессии еще далеко. Может, опять гашиш? накурился?
– Ага, дурной гашиш, прощай, Париж!! Нет, просто мне поручили продать несколько дорогих мужских костюмов, и я набегался с ними. Продал, но задешево.
– Что еще за костюмы? Они ворованные? Кто тебя заставил их продавать? Ты опять меня удивляешь и пугаешь.
– В последнее время ты стала очень пуглива. Три костюма в упаковке дали мне кавказцы, с которыми я когда-то работал. У них целая партия этих костюмов.
– Ради бога, не связывайся с кавказцами! Этого еще не хватало!
– Что плохого они тебе сделали, это очень щедрые, гостеприимные и вежливые люди, чего не скажешь о нашей публике.
– Да, щедрые и гостеприимные. Они тебе и гашиш могут по доброте со скидкой продать. Боюсь, ты можешь попасть в историю.
– Я влипаю с тобой в историю,
но уже предпочел, чем пятиться,
закричать лишний раз:
«I n”t you sorry, you, otherfucker, неверная пятница!»
– Лучше не влипать, и не нужно будет пятиться и кричать.
Тебе запомнился вчерашний разговор по телефону? Я все еще под впечатлением. Еще немного, и кажется, мы занялись бы виртуальным сексом.
– Да. Твой голос меня возбуждает, но вирт в инете и по телефону – это не мое!
– Но и реала у тебя почти нет, как это понять?
– Понимай так, что мне не нужен секс. Секс, размножение, похоть, свойственно животному, низменному. Глубоко человеческое в сексе не нуждается.
– Я не верю тебе. Вспомни, ты сам мне говорил, что мастурбируешь ежедневно.
– Чтобы казаться мужчиной с нормальными устремлениями. На самом деле эти ощущения меня не привлекают. Они ничего не дают, мне больше музыку нравится слушать.
– Однажды, ты покажешь мне весь процесс. Мы поставим музыку, которую тебе нравится слушать, и ты развлечешь меня под нее тем, что я увижу тебя несколько другим.
– Да, музыку однажды точно поставим.
– «Зеленые рукава» - средневековую балладу. Ты рассказывал мне, что учился в музыкальной школе по классу флейты, и должен знать эту вещь.