Женщина нашего времени
Шрифт:
Маленький поезд прошумел, проходя рядом за изгородью. Линда проследила за ним, а потом зашлепала из бассейна.
— Здесь замечательно, здесь все такое маленькое, как игрушечный город или что-то в этом роде. Харриет понимала, что она имела в виду. Глядя на открывающуюся перед ней панораму, она думала, что это больше похоже на плакат в детской или классной комнате с яркими цветами, поездом, треугольником воздушных змеев, с самолетом в небе, возвращающимся домой.
Город был уютным и безопасным, как она уже сказала Линде на вершине холма, однако он
— В чем дело? Ты думаешь о своем друге?
После расследования и похорон Саймона Харриет рассказала Линде, что у нее умер друг, а также немного о его жизни. Она внимательно выслушала историю «Мейзу».
— Это хорошо, что вы превратили ее в настоящую игру, — решила она. — Так много людей могут играть в нее и вспоминать о нем, не зная его.
Харриет взглянула на нее, пораженная ее проницательностью. Она прошептала:
— Да. Я думаю о нем.
Саймон как бы сопровождал ее в течение всей прогулки. Она не так уж много времени думала о нем, когда работала, но она жила с непроходящим сознанием того, что случилось и что она бездумно совершила.
Она принимала неизбежность жизни, чувствуя свою вину день за днем, и само по себе ощущение вины обострялось, потому что не было возможности загладить ее. Реальный Саймон ушел из пределов ее досягаемости, замененный памятью о нем. Жалкая крепость его дома. Железнодорожный мостик. Старая куртка Кена и то, что Кен видел в последний раз.
Ничего Харриет не сможет сделать, ни одно из ее самых разумных действий не сможет ничего изменить. Она не сможет вернуть Саймона назад.
Линда спросила:
— Что теперь мы будем делать?
Сделав над собой усилие, Харриет прервала ход своих мыслей.
— Мы можем спуститься к «Морским льдам», если тебе хочется.
— Пошли.
Они вместе направились вниз, и мысли Харриет вновь пошли по старому кругу. Она никак не могла повлиять на то, что прошло, но сможет повлиять на то, что будет. Так же, как она всегда поступала в такой ситуации, она сказала себе: «Ты можешь быть уверена в будущем. Что бы ты не делала, с кем бы не имела дела, ты обязана исключить риск принести вред. Кто бы это ни был — Кэт или Лиза, Джереми Крайтон, Грэм, Робин, даже Робин. Ты должна быть осторожна».
Решение, повторяемое каждый день, теперь полностью относилось к Линде. Она сможет позаботиться о Линде, потому что Линда нуждается в ней.
Они подошли к магазину, торгующему мороженым. Харриет отбросила прочь все свои размышления и последовала за Линдой в магазин. Пятью минутами позже они стояли рядом на краю тротуара, лизали свои двойные порции и наблюдали за интенсивным уличным движением. Грузовики и такси, казалось, рассекали пелену загрязненной атмосферы.
— Здесь довольно грязно и неприятно, — сказала Линда то, что можно было бы и не говорить.
— Грязь — это только часть всего. Ты хочешь продолжить спуск
— Рынок? — Предложение было принято с такой же подозрительностью, как и первоначальное о прогулке.
— Линда, сегодня большой субботний рынок. На прилавках под открытым небом продают пластинки, рубашки, сумки и другие хорошие вещи. Я куплю тебе подарок.
— Да, спасибо. Но мы уже много походили. Как мы сумеем вовремя вернуться к папе?
Харриет собралась ответить: «На такси». Но почему-то изменила свое намерение.
— На автобусе 24.
Линда вытаращила на нее глаза.
— На настоящем красном лондонском автобусе с лестницей, ведущей наверх?
— На двухэтажном. Да, именно на таком.
Линда обхватила ее руками, мороженое повисло под опасным углом.
— Харриет, мне так понравилось гулять с вами, это замечательное развлечение.
«Для ребенка из Бел-Эйр, — предположила Харриет, — путешествие домой с рынка на автобусе, действительно, будет своего рода развлечением».
— А мне с тобой, — серьезно ответила она, когда они направились, держась за руки, в сторону пропахшего жареным луком воздуха в районе канала.
— Как провели время, леди? — спросил Каспар, когда они сидели в гамбургерском ресторане?
Линда сияла.
— Прекрасно. Ты знаешь, что мы делали?
Ей понравилось все, но самое большое удовольствие она получила от поездки на автобусе. Она рассказывала все подробности, а Каспар сидел, пил пиво и улыбался ей.
— Харриет такая замечательная, — заключила она.
— Я это знаю.
Харриет покраснела. «Слабость, — подумала она, — которую я уже переросла».
— Мы хорошо провели время. Как твоя встреча?
Это было странно, сидеть здесь, есть хрустящий картофель и повышать голос, чтобы можно было слышать себя при громкой музыке, как будто она член семьи. Линда болтала и сосала свой молочный коктейль, а Каспар играл роль великодушного отца. Он был в хорошем настроении, слегка пьян после длинного ланча, но очень ласков.
— Ах, классический случай. Оптимистический разговор о том, как превратить прямо сейчас перспективный проект в работающий. «Каспар, мы должны сделать это дело, и мы хотим, чтобы вы были вместе с нами, потому что без вашего имени это вообще не кино», — шекспировские ноты в голосе Каспара сгладились и расширились, а глаза сузились, и он превратился в кинематографиста. — Верь мне, детка.
Харриет рассмеялась.
— Кто были эти люди?
— Продюсер. — Каспар раздул щеки и наклонился вперед, чтобы уронить тяжелую руку на ее руку.
— Режиссер. — Его щеки стали впалыми, и он запустил руку себе в волосы, по-мальчишески обаятельный.
— Пара юристов. — Острые глаза и широкая улыбка.
Через некоторое время он перешел к финансисту, скривив губы и начав писать колонки цифр на сложенной бумажной салфетке. Линда хихикала, а Харриет безудержно смеялась.
— Вот такими были люди, с которыми я имел дело, пока вы катались на автобусах.