Женщина нашего времени
Шрифт:
Сияющий улыбкой садовник указывал в сторону дома, туда, откуда звучали музыка и смех.
— Си, си, — подбадривал он ее.
Харриет медленно пошла. Ей было жарко в лондонской одежде. Листва поглощала все шумы вокруг, она едва слышала звуки своих шагов. Свисающие усики и резко пахнущие цветы касались лица. Она долго обходила одно длинное крыло большого дома.
Завернув за два угла, она неожиданно оказалась на террасе с бассейном.
Терраса, выходящая на юго-запад, тянулась вдоль аллеи и поэтому вечером была хорошо освещена. Колеблющаяся вода в бассейне,
Дворецкий перемещался среди одетых тел, предлагая ярко-красный напиток, в котором были кусочки фруктов. Полностью одетый, в своей белой куртке и галстуке-бабочке, он выглядел, как на маскараде.
Каспар стоял на краю бассейна. В руке у него был полный стакан. Наклонив на бок голову, он, казалось, прислушивался то ли к голосам девушек, то ли к музыке, которая снова заиграла. Харриет в замешательстве не смогла понять, неуместно или вполне нормально то, что звучало танго «Чай для двоих». Каспар выпрямил голову и посмотрел на нее.
Он шел не слишком уверенно, но через несколько секунд он уже был на ее стороне бассейна. Он обнял ее так, как она и предполагала. Харриет казалось, что никто еще не обратил ни малейшего внимания на ее появление.
— Детка, я так рад, что ты здесь. Я не ожидал тебя так рано.
Он получал удовольствие, глядя на нее. Он был тем Каспаром, каким он был всегда, большего масштаба, чем все остальные, и она моментально стала не «Девушкой Мейзу» и даже не «историей успеха», а просто Харриет. Она устала, но он разбудил ее, заставляя быть настороженной и готовой к любому сюрпризу. Она соскучилась по нему и была счастлива видеть его. Целуя его в губы, она ощутила вкус виски.
— Я рада, что я здесь, — музыка звучала у нее в ушах.
«Чай для двоих и двое для чая. Я для тебя и ты для меня».
— Каспар, — прошептала она, — что тут происходит? Кто эти люди?
Он ответил краем рта со свойственными ему модуляциями в голосе:
— Ты должна понять, детка. Это Голливуд.
Желание соединиться с ним охватило ее. Харриет уронила голову ему на плечо, минутное замешательство прошло. Ей показалось удивительным, что она засмеялась.
— Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Хочешь танго?
«Я для тебя и ты для меня…»
Он был хорошим танцором. Его рука немного обрызгала ей спину, когда он удерживал ее перед собой. Другая его рука соединилась с ее рукой, их щеки соприкоснулись. Харриет сначала чувствовала себя скованно, но потом вошла в ритм абсурдного танца. Она улыбалась, ее глаза закрылись, когда она слушала, как подпевал Каспар. Она ощущала, какой он крепкий и теплый, и ей нравилось, как он держал ее.
Танго сменил вальс. И даже «Голубой Дунай». Харриет плыла покорно,
Они танцевали до тех пор, пока Харриет не вспомнила, что она пролетела двенадцать часов и ее тело не сказало ей, что сейчас семь часов утра после бессонной ночи и рабочего дня. Она остановилась, и ее руки упали. Каспар вопросительно посмотрел на нее:
— Ты устала. Ты хочешь под душ и спать. Я ведь прав?
С благодарностью Харриет кивнула.
— Конечно, ты это сделаешь. Но Харриет, это Голливуд. Неделя присуждения Оскара. Перед тем, как заснуть, ты поучаствуешь. Пойдем познакомиться с мальчиками и девочками.
И Харриет покорно последовала за ним, пожимая руки, когда ее представляли, пытаясь запомнить разницу между очень похожими широкими безупречными улыбками, которыми приветствовали ее. Толстый мужчина был агентом, а красивые девушки со своими потрясающе тренированными фигурами были актрисами, редакторами и ассистентами. Здесь были также темноволосые мужчины, которых Харриет сначала не заметила. Мужчины были писателями, юристами и финансистами.
— Я — деловая женщина, — ответила Харриет. — Я предприниматель. Нет. Никакого отношения к кино.
Люди были дружелюбны, но она знала, что они моментально определили, что она чужой среди них человек. Странно чувствовать себя отвергнутой, даже сердечно, когда ты уже достигла того, что тебя обычно узнают.
Дворецкий Вернон был британцем.
— Добрый вечер, мадам. — Он приветствовал так, как будто все они находились в Белгрейвии. — Хотите выпить «мексиканский закат»?
Разница заключалась в том, что он подмигнул ей, когда она взяла стакан с его подноса.
Харриет пила, сидя и разговаривая с девушкой в розовом купальнике, восхищавшейся ее костюмом от Джаспера Конрана.
— А вам не жарко? — с участием спросила девушка?
— Удушающе, — ответила Харриет, — но мой багаж, я думаю, все еще стоит перед парадной дверью.
Доброжелательная девушка указала на домик возле бассейна.
— Там висит всякая одежда. Сходите туда.
Каспар перемещался среди гостей. Его голос был хорошо слышен, ясно выделяясь из остальных. Харриет несколько секунд внимательно наблюдала за ним, а потом последовала совету девушки. Она сняла свою одежду в домике у бассейна и смущенно появилась с белыми руками и ногами среди загорелых тел в пятнышках радужного латекса.
Харриет села на край бассейна, опустив ноги в бархатную воду. Было уже почти темно, и крошечные огоньки на деревьях светились, как светлячки. Прямо перед ней раскинулся Лос-Анджелес, сеть огней протянулась вдоль всей дороги к океану. От Лондона, казалось, отделяло больше, чем половина мира.
Каспар с кем-то танцевал. Он улыбался Харриет через плечо партнерши. Харриет понимала, что это был другой мир Каспара.
Когда вечеринка закончится, когда это произойдет, настанет их собственное время. Она чувствовала себя совершенно как дома. «Закат», два или три «заката» ударили ей в голову.