Женщина нашего времени
Шрифт:
Что еще там было?
Встреча закончилась. Харриет собрала свои бумаги и положила их в портфель. Джеймс Хэмилтон и его помощники пожали ей руку, а за ними еще двое мужчин из фирмы «Маговерн Коупер».
— До утра во вторник, — пробормотал Хэмилтон, — до завтра в восемь утра.
— Конечно, — улыбнулась ему Харриет. — Я с нетерпением жду этого дня.
Харриет спустилась на лифте через «кишечный тракт» банка вместе с Пирсом и Джереми. При свете дня она увидела, что круглое лицо Пирса светилось от возбуждения и что даже обычно
— Удачно? — потребовала Харриет, готовая танцевать от счастья на городском тротуаре.
— Пока да, а вторник скажет нам об этом наверняка, — ответили они с профессиональной осторожностью.
Джереми остановил такси.
— Вы возвращаетесь в офис?
Харриет отрицательно покачала головой.
— Сначала я еду к Лендуитам. Затем сделаю сообщение для прессы. Я буду в офисе в шесть тридцать, если я буду вам нужна.
В последнее время Харриет мало бывала дома. Она обрела способность работать интенсивнее и дольше, чем когда-либо раньше. Но она делала это с удовольствием и находила, что работа повышает ее желание работать до тех пор, пока даже очень энергичный Робин не начинал жаловаться.
Она взяла такси до «Лендуит Эссоушиэйтс». Робин работал за столом в своей бело-голубой рубашке, но он надевал свой пиджак, когда секретарь докладывал о приходе Харриет.
Робин обошел стол, чтобы поприветствовать ее. Это было частью их соглашения, их ненаписанный контракт. Эта официальность сохранялась между ними во всем, что было связано с бизнесом.
Харриет села и после одного взгляда на ее лицо Робин приказал:
— Подожди. Мартин тоже захочет это услышать.
Харриет сложила руки на коленях. Пока они ждали, Робин попросил, чтобы им принесли чай.
Мартин вошел, его обычная обходительность скрывала желание услышать новости. Харриет посмотрела на них. Отец и сын с худыми, смуглыми, умными лицами ожидали, что же она принесла в их дом. Слово «дом» вызвало другую мысль. Она поняла, что, возможно, впервые она почувствовала себя здесь, как дома. Она пересекла какую-то черту и приземлилась на той стороне, где Робин и его отец.
Секретарша принесла чай и накрыла низкий столик. Харриет сложила ноги крест-накрест, пока ждала, а затем заметила, что оба мужчины смотрели на них. Они как бы улыбались про себя.
О шоке на приеме в комнате для совещаний в банке «Аллардайс» было забыто. Теперь ее тело было достаточно сильным, чтобы сдерживать ее бурное возбуждение, и она держалась так спокойно. Так же спокойно, как и Мартин, в то время, как чайные чашки из тонкого стекла издавали тихий, элегантный, воспитанный звон.
Секретарша опять вышла, и Робин разлил чай из серебряного чайника в белые с золотом чашки. Харриет была слишком напряжена, чтобы думать о еде, об этих красиво оформленных кусочках хлеба или булочках с взбитым белком, но, томимая жаждой, пила китайский чай.
— А ваши друзья из банка «Аллардайс» отдали должное фирме «Пикокс»? —
Харриет медленно опустила чашку, наслаждаясь моментом.
— Я думаю, да, — сказала она. — Я надеюсь, вы будете согласны.
Она вынула из портфеля свои бумаги и разложила их по порядку.
А затем, не сверяясь с ними, она рассказала своим партнерам, что она для них сделала.
Лендуиты предложили на продажу четырнадцать процентов своих акций и получили обратно свои первоначальные тридцать пять процентов.
Харриет не нужно было объяснять, что принесет им выпуск акций во вторник и сколько будут стоить оставшиеся у них акции после закрытия биржи.
Их инвестиции в «Пикокс» были рискованными. Теперь они с триумфом возвращались, летя на золотых крыльях.
Она заметила, как в то время, когда она говорила, в их глазах загорелся огонек. Они не улыбались, ни один из них, они также не потирали рук, но она видела, как воспарили их души. Тогда это была их общая и личная причуда. Их волновали не деньги, потому что им не нужно было больше денег. Это было просто слушанье цифр и подсчет власти и славы, которую дает прибавление денег.
Наблюдая за ними, Харриет размышляла, действительно ли они ей нравятся. Но она также знала, что нравятся они ей или нет, она с ними связана. Она перешла на их сторону, и она тоже чувствовала ответственность. Она чувствовала ее и пальцами на руках и ногах, и тем, что у нее внутри.
— Ну вот, — удовлетворенно закончила Харриет. — Робин, можно еще чашку чая?
Мартин взял чашку и снова наполнил ее. Когда он подошел к ней и протянул ей руку, Харриет пожала ее.
— Мои поздравления, — сказал Мартин. — Я убежден, вы знали, что я был менее уверен в вашем предложении, чем Робин. Я не сомневаюсь, вторник докажет, что я был неправ, и я этому рад. Отлично сделано, Харриет.
— Вторник докажет, заслужила ли я поздравления, — ответила Харриет.
Она понимала, что будут еще и другие моменты, о которых не было сказано. По тому, как он смотрел на нее, и по прикосновению его руки Харриет поняла, что он хотел ее. В прошлом она могла только делать предположения, теперь же она знала наверняка. Она также осознавала, что его желание было таким же определенным и соизмеренным, как курс на момент закрытия биржи, и одновременно было ясно, что завтра появятся новые актуальные проблемы, которые вытеснят ее.
Она приняла дань и посмотрела мимо него на Робина.
Мартин весело сказал:
— Аннунзиата ждет, чтобы я взял ее послушать Паваротти сегодня вечером. Я лучше сменю обстановку. Спокойной ночи вам обоим.
И он закрыл за собой дверь.
Робин сразу же встал и подошел к Харриет. Она заметила удовлетворение на его лице, вызванное тем, что она была с ним и что Мартин ушел не только для «Пикокс», но и для самой Харриет. Она тоже это приняла.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Робин.