Женщина, потерявшая себя

Хоакин Ник

Элен и Рита молча переглянулись.

— Вот и вся история, — сказал Пако, задумчиво улыбаясь. — Да и, пожалуй, следует добавить, что на этой вечеринке мне больше всего понравился именно суп.

— Естественно, — холодно заметила Рита и вновь принялась излагать мистеру Альфонсо свой план боевых операций.

— Все это очень любопытно, — пробормотал тот, когда она кончила. — Однако я не вполне понимаю, почему вы объясняете это мне. Должен вам сказать, я, в общем-то, не военный и сомневаюсь, чтобы мистер Чан Кайши проявил интерес к

моей особе, даже если бы я записался добровольцем.

— О, вы зря так говорите! — воскликнула Элен Сильва. — По-моему, вы очень симпатичный. У вас замечательные глаза — я таких никогда не видела. Мне даже трудно решить, который глаз у вас мне нравится больше: левый свидетельствует о вашем твердом характере, но зато правый прозрачнее.

— Что до меня, — возразила Рита, — то я могу сказать, что левый глаз у мистера Альфонсо так же прозрачен, как и правый.

— Тогда подойди ближе и посмотри, — сказала Элен. — Вы ведь не возражаете, мистер Альфонсо?

— М-м, — промычал бедный мистер Альфонсо и обратился к Пако — Текс, ты не думаешь, что нам пора выметаться?

— Вы никуда не пойдете, — твердо сказала Мэри, — до тех пор, пока все мы не выпьем еще рому. Пако, иди принеси ночной горшок.

Когда Пако вернулся с бутылкой рома, все уже сидели на полу вокруг глиняной чаши. Ром вылили в чашу, добавили сахару и специй. Мэри заявила, что нужна полная темнота. Затворили двери, опустили шторы, и Пако поднес к жидкости горящую спичку: ром вспыхнул синим пламенем, осветившим склоненные над чашей лица. В молчании они смотрели, как их тени пляшут на стенах, и постепенно их напряженные лица смягчились: то было прощание с еще одной зимой. Пепе и Рита, Пако и Мэри прижались друг к другу, а Элен вопросительно посмотрела на мистера Альфонсо, словно испрашивая разрешения тоже прижаться к нему. Поскучневший падре Тони вдруг хлопнул в ладоши.

— Пока горит ром, — сказал он, — мы должны взяться за руки и спеть.

— Совсем как бойскауты! — хихикнула Элен.

— Вовсе нет! — возмутился падре Тони. — Вы можете представить себе бойскаутов, поющих вокруг чаши с ромом?

— Давайте ту филиппинскую песню про рис, — предложила Мэри.

Пока они пели, пламя в чаше догорело, и они остались в темноте, населенной духами, которых они старались умилостивить этим огненным ритуалом. Они сидели кружком, прижавшись друг к другу, и, когда погасло пламя, всех вдруг охватило беспокойство. Даже посторонние — мистер Альфонсо и Элен Сильва, — казалось, слышали, как темнота шепотом произносит имена, которые они так тщательно избегали упоминать весь день. Сомнений не было: Эскобары и Видали присоединились к их компании. Дверь в гостиную запирали напрасно.

— Надо поднять шторы, — сказала Мэри.

Пако встал и направился к окну, и все они почувствовали, как каждый заготавливает улыбку. Но ни солнечный свет, ни горячий ром не могли уже вернуть прежнего веселья. Было ясно, что пора расходиться.

— Я не хочу, чтобы все кончилось

вот так, — нарушила тишину Мэри. — Элен, Рита, ну что вы молчите?! Расскажите что-нибудь.

— Лучше я приберегу свои истории до вечера, — сказала Рита. — Ничего еще не кончилось, Мэри. Мы все это продолжим вечером в «Товарище».

— Нет, я туда не пойду.

— Как это не пойдешь? — изумилась Рита. — Ты же сказала, что обязательно там будешь.

— Я передумала.

— Не упрямься, Мэри, — сказал Пепе. — Мы же не можем пропустить дебют Пако.

— Я обещала взять детей на фейерверк.

— Своди их на фейерверк пораньше, — посоветовала Рита.

— Мне просто расхотелось идти сегодня в «Товарищ».

— В чем дело, Мэри? — спросил Пако. — Ведь только что ты была в восторге от этой идеи.

— Я же говорю: я передумала. Ты там прекрасно обойдешься без меня, Пако, — ты уже вполне взрослый. Тебе вовсе не нужна нянька или сиделка. А я сегодня просто хочу побыть дома. И вообще тебе пора собираться. Пойдем, я помогу тебе.

Когда Пако и Мэри скрылись в спальне, Элен и Рита снова уговорили мистера Альфонсо сесть за пианино и сыграть пару филиппинских мелодий. Пепе с братом отошли к окну.

— Итак, Тони, что сказала Кикай?

— Она тоже не знает, где эта бедняжка.

— А что ты делал потом?

— Просто сидел у нее, пока она обзванивала знакомых.

— И безрезультатно?

— Никто не видел ее сегодня. Кроме меня и сеньоры де Видаль.

— Где?

— В центре, когда мы ехали к Кикай. Она пронеслась мимо в своем «ягуаре».

— Что ж, по крайней мере мы знаем, что она в городе.

— Потом я поднялся на тот утес, о котором ты мне говорил.

— Я сам думал заглянуть туда, перед тем как идти к Мэри.

— Я ждал ее там, но надеялся, что она не появится.

— Я рад, что она не появилась.

— Мы должны разыскать ее, Пепе.

— Наверное, она весь день кружит на машине по городу. Но должна же она где-то и когда-то остановиться.

К ним подошла Рита:

— О чем это вы шепчетесь?

— О Конни Эскобар, — ответил Пепе.

— Ее еще не нашли?

— Мы с Тони собираемся отправиться на поиски. Хочешь с нами?

— Я не могу. Мы с Элен обещали Мэри помочь все убрать.

— Как насчет нашей встречи сегодня вечером?

— Но ведь Мэри отказалась.

— А ты?

— Я позвоню тебе попозже.

Когда Пако и Мэри вновь появились в комнате, братья Монсоны и мистер Альфонсо помогали друг другу надеть пальто.

— Я выйду с вами, — сказала Мэри. — Мне надо привести детей из парка.

На улице, когда она довольно растерянно стояла между машинами Пепе и мистера Альфонсо, они продолжали хором уговаривать ее поехать вечером в «Товарищ». Она все еще была в своем китайском наряде, с белыми цветами в волосах и, подняв голову к небу, улыбалась солнцу, словно это оно, а не мистер Альфонсо было гостем, с которым она прощалась.