Женщина с зонтиком и перспективами
Шрифт:
— Так нам ведь запрещай, не запрещай — все равно все по-своему сделаем.
— Но хотя бы формально они могли оставить данный пункт пословицы? В чью гениальную башку, хотелось бы знать, пришла идея сократить это выражение до примитивного бытового минимума?
— Позволь заметить, даже в полном варианте пословица является все тем же самым «бытовым минимумом», как ты выразилась.
— Но все равно: посмотри на то, как мы живем! Ты когда последний раз в салон красоты заглядывала?
— Ну, месяца два назад, наверное…
— А может, полгода?
— Может, и полгода.
— Да я не про это вовсе. А про то, что себя, любимую, надо баловать всем врагам назло. Черт побери, ну почему то, что ты женщина, понимаешь лишь с началом пресловутых критических дней? Разве не так?
На этой высокой патетической ноте, заданной Леткой, мы все скорбно замолчали. И каждый думал о чем-то своем. Даже Стасик. Видимо, тоже успел настрадаться от Леткиных месячных.
Налицо была глобальная проблема, решить которую подручными средствами не было никакой возможности. Тем более, что конкретно мы ее так и не определили. Что-то насчет грамотного взаимоотношения полов. В общем, как говорят в нашей монтажной, «я бы мог изменить мир, но Бог не дал исходника». М-да, такой нехилый исходник, да в наши очумелые ручки… Вряд ли кто-нибудь узнал бы после этого старушку Землю.
Я бросила взгляд на часы. Без пяти шесть. Все, сворачиваем собрание, мне на войну пора.
По дороге к Толе, то есть, к себе домой, я и так и сяк прикидывала варианты нашей «радостной» встречи. И поневоле все сильнее и сильнее себя накручивала. Но одно я знала точно: сегодняшнюю ночь я проведу в своей квартире, даже если спать придется на полу или в окружении шкафов, стеллажей и прочей мебели. Ничего, помучаюсь. И Толей там даже пахнуть не будет. Все его шмотки до последнего ботинка окажутся за дверью. Если не успел чемоданы упаковать — не беда: выкину все поодиночке. А если дворники начнут ворчать, мол, мусор разбросали и все такое, то это вообще ерунда. Потерпят. Не каждый день я бой-френдов выселяю.
Поднявшись на свой этаж пешком из-за панического страха, что вот именно сегодня застряну в лифте (впрочем, в нашем подъезде это случалось частенько), я полминуты постояла перед дверью, ожидая, пока успокоится дыхание. Хотя, вполне может быть, что я просто пыталась так справиться со всеми своими страхами оптом. А потом, как сомнабула, потянулась к звонку. И — как в холодную реку с разбега — ладонью до упора. Иду на ты.
Толя открыл без задержки. Думаю, после всей артподготовки — с фальшивыми звонками и визитом Анджея, с моим «попаданием под машину» и неведомой больницей — он хорошо подготовился к этому визиту. Интересно, у него поджилки сейчас трясутся? Ну хотя бы чуть-чуть?
И тут я едва не грохнулась в обморок. Потому что на лице Толи отлично был виден подживающий синяк, а на руке красовались едва заметные следы царапин. Что же это получается? Кто из этих двоих все-таки напал на меня: Толя или Тема?
Бросив короткий взгляд на площадку и убедившись, что я одна, Толя резким рывком втянул меня в квартиру и захлопнул дверь. Многообещающее начало.
— Как погляжу, тебя можно поздравить с быстрым выздоровлением? И как давно ты встала с
— Час назад, — невинно захлопала я глазами как кукла с заевшим механизмом. — А что, ты этому не рад?
— Хватит пудрить мозги! У тебя это получается виртуозно, но со мной этот номер не пройдет!
— Да что ты! Тогда могу выступить с ответным признанием: киллер из тебя никакой. Драться не умеешь, машину тоже черт те как водишь, даже сбить человека нормально не можешь.
— Ты ничего не сможешь доказать!
— А мне и не надо. Достаточно того, что я просто это знаю.
— И что ты еще знаешь?
— Достаточно для того, чтобы дать тебе хорошего пендаля под зад и пожелать попутного ветра в пятки. Судя по твоему кислому виду, до наследства Евдокимыча ты так и не добрался?
— Догадалась-таки! — осклабился Толя. — Что, дед не удержался и принялся болтать об этом направо-налево? А я-то думал, что он мне это как единственному доверенному лицу поведал.
— И когда это ты заслужил право быть доверенным лицом моего деда? Ты же его иначе как «старый маразматик» не зовешь! Воспользовался его беспомощным состоянием и решил поживиться! Стервятник!
— Ты сама меня вынудила. Я всего лишь хотел компенсации.
— Не поняла? Что это такое ты хотел компенсировать?
— Ты хоть знаешь, что значит жить с тобой? Ты — невыносимая эгоистичная сучка, которая потакает своим прихотям, а близких людей использует и втаптывает в грязь, как обертку из-под жвачки.
— Если я вызываю у тебя такие чувства, так чего ты вообще здесь забыл? Никто не держит, иди своей дорогой, куда вздумается.
— Замолчи! — взвизгнул Толя, и его на его футболку полетели капельки слюны. — Ты… Ты — стерва! Дрянь, избалованная девчонка! Ты даже не знаешь, что такое выживать, карабкаться со дна наверх. Ты не знаешь, что такое ночевать на вокзалах в компании бомжей, что такое драться за кусок хлеба. Тебе ведь всегда все доставалось задаром. Еще бы: дедушка академик, предки за границей, квартира размером с футбольное поле!
— Ну, это ты загнул насчет поля, — заметила я, но Толю было не остановить.
— И тут я узнаю, что тебе еще отойдет бриллиантовый подарочек, который заботливый и больной на всю голову дедушка припрятал ото всех до поры до времени. Да так, что сам забыл куда. И что по-твоему мне оставалось делать? Удача сама шла мне в руки. Зря я что ли терпел твои выходки? Должна же быть хоть какая-то награда! И этот клад — мой!
— Да что ты? И где же он?
— Я найду его! Найду, чего бы мне это не стоило!
— Боюсь, ты исчерпал все свои попытки. Выметайся. Гейм овер, как говорится.
— Ну уж нет! Ты сама скажешь мне, где лежат бриллианты, или…
— Или что? Ты меня убьешь? Тогда вперед, начинай! Только извини: не могу поручиться, что останусь спокойной во время данного процесса. Ты снова можешь пострадать и заработать пару свежих синяков и царапин. Кстати, ради интереса: ты так и ходил по улицам с этим бланшем? Я имею в виду, без паранджи? И тебе даже не боялись продавать еду?
— Ну, эту проблему я решил с помощью твоей косметички. Пудра, крем — и все о’кей!