Женщина в черном 2. Ангел смерти
Шрифт:
Ева попробовала улыбнуться. Продолжила:
– Ты… ты теперь с нами поедешь. Далеко, подальше от всего этого.
Эдвард по-прежнему молчал – в конце концов ей пришлось подняться.
– С самого несчастья, как стряслось оно, слова не сказал, – объяснил мужчина. – Вы кто, учительница его будете?
– Да.
– А я – так, сосед. Присматривал за ним с тех пор, как… ну, вы, поди, поняли. – Он легонько потеребил руку мальчика. – Давай уж, Эдвард. Иди с этой славной дамочкой. Вот, молодец какой.
Он отпустил руку Эдварда.
– Сласти-то
Ева взяла его за руку, опять взглянула в глаза – тусклые и точно немые. Ничего не выражающие. Не за что в них было зацепиться.
Она повела Эдварда к остальным – пора было садиться на поезд и уезжать из Лондона. Пора снова оказаться в безопасности.
Прочь из Лондона
Совсем немного времени провели дети в поезде – и Ева заметила, что настроение их изменилось. Стоило руинам разбомбленного города уступить место маленьким городкам, а там и сельским просторам, дикость случившегося отступала в ребячьем сознании все дальше. Они ерзали на сиденьях, возбужденные и вздернутые. Они – далеко от Лондона, привычная жизнь осталась позади, а впереди – приключения в новом, незнакомом мире!
Ева видела: ребята ухитрились разделиться в переполненном вагоне на две группки, мальчики отдельно, девочки – отдельно. Ева села с мальчиками. Старшим (и, если уж совсем честно, наименее любимым из всех для нее) был Том. Она понимала: учителю так думать попросту непедагогично, так вообще нельзя думать о детях, – понимать понимала, а поделать с собой ничего не могла. Жила в парне некая явная внутренняя пакостность, и как ни пыталась Ева с ней бороться – безрезультатно. Если кто-то примется над кем-то издеваться, то забиякой окажется непременно Том – знала она из опыта.
Рядом с Томом – Элфи, толстенький, с ума сходивший по ВВС, клявшийся, будто умеет определить тип самолета не глядя, исключительно по звуку мотора, – увы, после многочисленных налетов бомбардировщиков на Лондон это перестало быть его уникальной способностью. Элфи и Том высовывались в окно, совершенно завороженные всем, что видели.
Напротив Тома с Элфи – Джеймс и Эдвард. Джеймс был лучшим другом Эдварда, но теперь, судя по всему, не мог сообразить, как реагировать на нынешнее состояние приятеля, – все посматривал да посматривал на онемевшего, раздавленного горем паренька, и на подвижном личике желание помочь заметно боролось с осознанием: ничем тут не поможешь. Эдвард, опустив голову, уперся взглядом в пакетик со сладостями на коленях.
С тремя девочками, скрывшись за номером «Дейли экспресс», сидела Джин. Девочки – авторитарная, напористая Джойс, ее верная спутница и прислужница Руби и Флора. Младший братишка Флоры, Фрейзер, вечно шмыгавший носом, словно постоянно был простужен, оказался в их компании. Предполагалось, что Флора должна за ним присматривать, однако в настоящий момент она свой долг явно не выполняла, – вместо брата не сводила взора с Эдварда. Ева знала:
Она покосилась на остальных ребят – так и есть, все уставились на Эдварда, зачарованные его молчанием, осознанием того, что он – вроде и рядом, а вроде и где-то очень далеко.
Джин отложила газету.
– Некрасиво так пялиться, дети.
Джойс, Руби, Флора и Фрейзер демонстративно отвернулись от Эдварда и замерли в неловком, многозначительно-изумленном молчании.
– Между собой можете разговаривать, – снизошла Джин, чуть понизив голос, однако не изменив официального тона, – только негромко.
Но разговаривать никто не собирался. При Джин? Ни в коем случае! Слишком важной фигурой казалась им директриса, чтоб совершить при ней нечто подобное.
Ева перевела внимание на мелькавшие за окном сельские пейзажи, яркие, будто в цветном кино, – особенно после монотонной унылости Лондона. Веки ее потихоньку смеживала дремота.
– Вы, должно быть, очень рано начали.
Она открыла глаза. Дети никуда не делись, Джин – тоже, но к ним присоединился кое-кто еще. Кто-то, кто занял в переполненном вагоне место прямо напротив нее.
Молод, очень хорош собой – вот первое, что заметила Ева. А еще – отменно элегантен и, судя по нашивкам на мундире военного летчика, – в чине капитана.
– Простите? – переспросила она.
Капитан указал в сторону ребят, и Ева просто не могла не обратить внимание на силу его руки, на мощную грацию движения.
– Ну, раз у вас их уже целых восемь, – пояснил незнакомец.
Ева рассмеялась – и ощутила, как прихлынула к щекам кровь.
– Да они не мои.
– Стало быть, вы их похитили? – Капитан усмехнулся в ответ, чуть вздернув бровь.
– Я учительница. – Ева внезапно ощутила, что в вагоне стало очень жарко.
– На экскурсию везете?
– Не совсем, к сожалению, – вздохнула Ева. – Их родители не смогли уехать из Лондона, а других родственников у них нет. Вот мы и вывозим их в большой дом в деревне.
Она пожала плечами.
– Сами по себе жить собираетесь? – Капитан помрачнел.
– Да нет, там и из других школ будут группы. – Ева подалась вперед, лицо ее приняло комически серьезное выражение. – А вообще, не знаю, может, вы слышали, война идет.
Капитан снова усмехнулся, намереваясь что-то ответить, но Ева уже выключилась из беседы.
– Ты где это взял? – резко спросила она Тома, за обе щеки уплетавшего лакричные палочки.
– Мне Джеймс дал, – прочавкал Том с набитым ртом.
Ева смерила Джеймса грозным взглядом:
– Джеймс! Ты прекрасно знаешь – это сладости Эдварда!
– Да ведь он их и не ест вовсе, – пробормотал Джеймс, надо признать, без особой убежденности.
Ева сохраняла спокойствие. Очевидно, Том отнял сладости и силой заставил Джеймса взять вину на себя. Она знала – Джеймс мальчик благовоспитанный, не чета Тому.