Женщина в черном

Хилл Сьюзен

— Но в таком случае вы могли бы отыскать кого-нибудь… наверняка в городе найдется молодой человек, не лишенный интеллекта и желающий заработать несколько фунтов, которому я смог бы предложить работу.

Я заметил, что его руки, лежавшие на ручках кресла, нервно дергались, терли дерево, сжимались и разжимались от волнения.

— Извините… город очень маленький… молодежь уезжает отсюда… здесь практически нет работы.

— Но я как раз хочу предложить работу… пускай и временную.

— Вы вряд ли найдете подходящего кандидата! — Он почти кричал.

Я ответил ему очень спокойно и тихо:

— Мистер

Джером, вы ведь не это имеете в виду. Вы же не хотите сказать, что в городе или его окрестностях невозможно отыскать ни одного человека — молодого или даже пожилого, — способного справиться с подобной работой. Я уверен, нашлось бы немало желающих, из которых мы выбрали бы одного или двух кандидатов. Но вы увиливаете, не хотите говорить правду, а она заключается в том, что я не смогу найти ни одной души, пожелавшей бы отправиться в особняк Ил-Марш из страха перед легендами, в том числе и правдивыми, из-за боязни встретить там то, с чем лично мне уже пришлось столкнуться.

В комнате воцарилась тишина. Руки мистера Джерома продолжали царапать подлокотники кресла, словно лапы животного, попавшего в капкан. Его бледный выпуклый лоб покрылся испариной. Наконец он встал, едва не опрокинув кресло, подошел к узкому окну и посмотрел через грязное стекло на дом, стоявший с противоположной стороны тихой улочки. Затем повернулся ко мне и произнес:

— Кеквик вернулся за вами.

— Да, и я невероятно признателен ему за это.

— Кеквик знает об особняке Ил-Марш все.

— Как я понимаю, иногда он выполнял поручения миссис Драблоу?

Мистер Джером кивнул.

— Она ни с кем больше не виделась. Ни с одной… — Его голос сорвался.

— Ни с одной живой душой, — спокойно закончил я.

Когда мистер Джером снова заговорил, его голос был хриплым и каким-то усталым.

— Есть истории, — проговорил он, — которые на деле оказываются всего лишь сказками. Вымыслом.

— Охотно в это верю. Нет ничего удивительного, что в таких местах появляются легенды о болотных чудовищах, тварях из морских глубин или о блуждающих огоньках.

— По большей части они даже не достойны внимания.

— Да, но не все.

— Вы видели ту женщину во дворе церкви?

— И я встретил ее снова. Вчера днем я пошел прогуляться вокруг особняка Ил-Марш после того, как Кеквик уехал. И увидел ее на старом кладбище. Что там за развалины — церкви или часовни?

— Когда-то на острове был монастырь… но это было задолго до того, как там построили дом. Небольшая община решила удалиться от окружающего мира. В архивах графства есть упоминание о ней. Монастырь опустел и был заброшен несколько столетий тому назад.

— А кладбище?

— Его… использовали и позже. Там есть несколько относительно новых могил.

— Члены семьи Драблоу?

Неожиданно он отвернулся. Его кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок, и я понял, что разговор его взволновал, а желания продолжать его он не выказал. Мне нужно было уладить мои дела, поэтому я решил оставить попытки привлечь к работе мистера Джерома. Вместо этого я счел необходимым позвонить мистеру Бентли в Лондон. А чтобы сделать звонок, я должен был вернуться в гостиницу.

— Что ж, — сказал я, — меня не испугает призрак или даже несколько призраков, мистер Джером. Признаюсь, это оказалось не очень приятно,

и я был бы рад найти компаньона, который помог бы мне с работой в доме. Но я должен выполнить ее. И я сомневаюсь, что женщина в черном будет враждебна по отношению ко мне. Однако мне интересно, кем она была. Кто она? — Я рассмеялся, но мой смех, разнесшийся по комнате, показался мне фальшивым. — Я даже не знаю, как к ней обращаться!

Я пытался хоть немного разрядить обстановку, но прекрасно понимал: дело, о котором мы говорили, предельно серьезное. Я старался отнестись к этому явлению как к чему-то незначительному или даже нереальному, однако осознавал, что оно повлияло на нас обоих так же сильно, как и любое другое событие, подводившее нас к черте между жизнью и смертью.

— Мистер Джером, я должен пройти через это. Кто-то должен рано или поздно это сделать. — Я чувствовал, как в душе у меня растет уверенность.

— Я тоже так говорил. — Мистер Джером посмотрел на меня с жалостью. — Я тоже говорил так… когда-то.

Но его страх лишь усилил мою решимость. Что его так сломало? Призрак женщины? Странные звуки? Или то, что мне еще только предстоит узнать? Я догадывался: ответа мне все равно не получить, даже если спросить его самого об этом. Но я не уверен, хотелось бы мне выслушивать пугающие и странные истории мистера Джерома о пережитом им в особняке Ил-Марш. И наконец решив до конца разобраться в этом деле, я должен полагаться лишь на собственные ощущения. Возможно, даже к лучшему, если я буду один, без помощника.

Я покинул мистера Джерома, но перед уходом заметил, что, вполне возможно, больше не увижу женщину или каких-либо других визитеров в доме покойной миссис Драблоу.

— Я буду молиться, чтобы так и случилось. — Мистер Джером неожиданно вцепился мне в руку и яростно потряс ее. — Я буду молиться об этом.

— Не беспокойтесь, — отозвался я, стараясь, чтобы мой голос звучал весело и непринужденно, и стал спускаться вниз по лестнице, оставив мистера Джерома наедине с его тревогами.

Я вернулся в «Гиффорд армс» и, вместо того чтобы позвонить мистеру Бентли, написал ему письмо. В нем я подробно рассказал о доме и горах бумаг, сообщил, что мне придется задержаться дольше, чем я предполагал, и о том, что я буду ждать вестей от мистера Бентли, на случай если ему потребуется мое срочное присутствие в Лондоне. Также я упомянул о весьма дурной репутации особняка Ил-Марш в здешних местах и объяснил, что по этой причине, а также по другим, более прозаическим, мне будет трудно найти себе помощников, хотя я приложил немало усилий по их поиску. Тем не менее в течение недели я планировал завершить работу и подготовить к отправке в Лондон все бумаги, которые могли представлять интерес.

Я положил письмо на стол в фойе гостиницы, чтобы днем его забрал почтальон, вышел на улицу и разыскал велосипед хозяина — он был хороший, старомодный, с изогнутым рулем и большой корзиной спереди. В Лондоне на таких же разъезжали мальчишки, работающие в мясных лавках. Я забрался на него и, крутя педали, пересек площадь, а потом по боковым улочкам выехал в поле. День для велосипедной прогулки выдался замечательным, холодный ветер обжигал щеки, было ясно и светло, равнинный пейзаж хорошо просматривался на многие мили вокруг.