Женщина в Гражданской войне(Эпизоды борьбы на Северном Кавказе в 1917-1920 гг.)
Шрифт:
В минуты отдыха в эскадронах слышались гармошки, удалое пение, вихревые пляски.
В ночь на двадцать четвертое октября по эскадронам была отдана команда: «Быть наготове!»
Это значит: спать не раздеваясь, лошадей держать в седлах. Перед рассветом новая команда: «По коням!»
Эскадрон без шума вышел из деревни. Было еще темно. Сухо. Слегка морозило. Мы тихо двигались к реке, прикрываясь холмами и перелесками.
По пути встречали наши хорошо укрытые огневые точки. Двадцать орудий, сорок пулеметов должны были прикрывать наши переправы.
6-я дивизия шла в лоб городу. 4-я
Но вот и река. Впереди — розовеющие в первых отсветах утра окраины города. Инеем подернуты берега и сады над рекой.
Отдали лошадей коноводам и в пешем строю бросились вперед к переправам — на заранее подготовленные плоты — и просто вплавь и вброд. За рекой — отчаянный треск выстрелов. И тогда ураганным огнем вспыхнул наш тыл. Орудия и пулеметы через головы наступающих начали бить по правому берегу и городским высотам.
Не знаю, как перебралась через реку. Помню себя уже на горе. Эскадроны, сбив белых на берегу, ворвались в восточные окраины города. Мокрые, обледеневшие, мы брали улицу за улицей, квартал за кварталом. В этот момент 4-я кавалерийская дивизия с боем захватила северную часть города, а в южный пригород вступала 12-я стрелковая.
Навстречу нам с оружием в руках выступили руководимые большевиками воронежские рабочие. Они ударили в тыл белым и заняли железнодорожную станцию. К шести часам утра город был очищен от белых. Забирая пленных и трофеи, наши части погнали врага к Дону. Дорого достался этот день белым. Впопыхах генерал Шкуро оставил нам свой штабной поезд и немало всякого добра.
К вечеру, подтянув коноводов, орудия и пулеметы, наша 6-я дивизия расположилась на отдых в городе. Я с десятком товарищей попала в какой-то богатый особняк. Владельцы его бежали. Остались прислуга и экономка. В комнатах — полный кавардак. Шкафы и комоды раскрыты. Постели выворочены, подушки раскиданы. Стремясь захватить самое ценное, хозяева все остальное просто выбрасывали на пол.
Устраиваемся, кто как может. Сушимся, греемся.
После тяжелой переправы, холода и боевого дня, чувствую, начинается жар. Послала за доктором.
А наутро снова на коня. Уже начинались бои за переправы через реку Дон.
Новый — тысяча девятьсот двадцатый год застал нас недалеко от Ростова. Помню, остановились в небольшом хуторе. После нескольких дней оттепели вновь начались морозы. Утром рано получили приказ: выступать!
На подходах к какому-то селу встретили цепи противника. Полк шел на левом фланге. Наши левофланговые эскадроны уже вступали в село, как вдруг из-под горы вынырнула колонна неприятельской конницы. В бешеной атаке летели на нас белые. Среди наших бойцов кое-кто перетрусил. В рядах возникло беспокойство. Это заметил враг и с еще большим напором летел в атаку.
Полк начал отступать, не выдержав бешеного удара. Белые готовы были торжествовать. Какой-то полковник с бородой, скакавший на рыжем длиннохвостом коне, заметил меня. Полковник принял меня, очевидно, за комиссара. Погнался. Я уже чувствовала над головой взмах его клинка. Но в этот момент кто-то подскочил и выстрелом из нагана сбил полковника.
Между тем полк оправился,
Стало темнеть. Холод усилился. Бои по всей линии затихли. Это последняя передышка перед Ростовом. Сегодня мы должны войти в город. Меня это особенно радует. Ведь это, значит, мы вновь вступаем в родные, близкие края. Теперь уже недалеко Ставрополь и наша Сергиевка. Что-то делается дома? У меня не хватает терпения. Хочется скорее-скорее вперед.
Ну, вот и пошли. Команда: «Осторожно, не курить, тихо!»
Шли долго. Или, быть может, мне только казалось, что слишком долго. Вот мы у черты города. От нашего полка отделяется отряд. Ему поручают взять тюрьму. Я пытаюсь присоединиться к этой группе, но, к сожалению, это мне не удалось. Пришлось вернуться в свой эскадрон.
Мы въезжаем в какую-то улицу. Тихо. Еду впереди эскадрона с помощником командира Золотаревым, старшиной эскадрона Молочко. С интересом приглядываемся к новому для нас городу (это была одна из его окраин).
Неожиданно тишина разрывается гулкой, быстрой очередью пулемета. Пули пропели над нашими головами. Но вот хватается за голову Золотарев. Охнул Устинов, наш комвзвода. Ему попало в руку. Старшине Молочко разбило челюсть. Ребята не растерялись. Уже раненный, Золотарев дает команду:
— Эскадрон! Отойти назад!
Мы быстро перестраиваемся. Золотарев передает командование другому товарищу. Я собираю раненых в группу и отправляюсь с ними на перевязочный пункт. Между тем перестрелка усиливается. Под градом пуль мы проскакиваем в тыл, в какой-то хуторок, где остановился наш обоз. Перевязала раненых, погрелась и поскакала обратно.
Теперь пробраться труднее. Выстрелы несутся со всех сторон: из окон, из ворот, с чердаков и заборов. Застигнутый врасплох противник делает последнюю попытку удержаться в городе.
Всю ночь медленно двигаемся по улицам, выбивая и вылавливая из дворов скрывшихся белогвардейцев. Частенько натыкаемся на веселые пирушки — это господа офицеры празднуют рождество христово, не подозревая о падении города.
Все чаще и чаще начинают попадаться группы рабочих. Узнав о нашем вступлении в город, они спешат навстречу конной армии. Помогают нам вылавливать белых, показывают дорогу, становятся нашими проводниками. С их помощью мы находим деникинский арсенал. Это большое каменное здание с полуподвальными окнами в решетках. Охрана арсенала пробует сопротивляться, но под угрозой наших пулеметов и бомб вынуждена сложить оружие. Мы захватываем арсенал.