Женщина в кратере Дель Рей
Шрифт:
Гекати нахмурилась.
— Щит функционировал нормально? Все в порядке? Радиации не было?
— Э-э-э, пользователь занес немного радиоактивного материала на ботинках внутрь щита, но это, естественно, не означает дефект шриви-щита. Щит действует отлично, насколько мы можем судить.
Макс Шриви прикрыл глаза, болезненные морщины на его лице разгладились. Казалось, в этот миг вся его жизнь получила оправдание. Потом он вспомнил о нас.
— Я хотел бы, чтобы вы вкратце рассказали мне об обстоятельствах использования щита, — быстро проговорил он. — Мы бы
Еще бы — скажите спасибо, что никто не изжарился!
— Мы вернем вам вездеход через час и, само собой, очень вам благодарны, — ответила Гекати. — Надеюсь, что смогу полностью рассказать вам историю расследования, но не раньше чем через неделю. Однако даже после этого, а тем более сейчас, я попрошу соблюдать конфиденциальность.
— Хорошо, я понимаю. До свидания, шериф… э-э-э… Бауэр-Стетсон.
Экран погас.
Гекати смотрела в пустой экран.
— Что теперь?
— Передайте вашим людям, пускай пилот идет в кабину.
— Пилоты. Санчес и еще кто-то, есть новичок. Лучше вы сами все им объясните, о Принц из Заморских Стран.
— Хорошо.
— У них в машине установлены наружные камеры, — сказала она.
— Гм… здорово. Гекати, сколько у вас сотрудников?
— Всего в участке шестеро. Они сейчас заняты осмотром тела. Двое из персонала «Гелиоса». Они ни слова не сказали, когда мы спрятали «Модель 29», и будут молчать, когда мы вытащим его наружу. Два полицейских лемми…
— Стет. Вот что мы теперь сделаем. Один лемми пусть влетит, так чтобы его не было видно. Другой пусть держится в воздухе, пока первый не сядет. Нам нужно облако пыли и суета с полицейскими лемми, пока ваши люди не выкатят «Модель 29».
— Что ж, надеюсь, это будет стоить суеты.
Гекати встала и потянулась к моему телефону, чтобы переговорить со своими лунными копами снаружи.
— Вилли, обер-лейтенант Гамильтон из АРМ хочет пообщаться с твоими гостями. Потом я скажу тебе пару слов.
Я ждал ответа.
Наконец на экране появились Санчес и женщина с короткими светлыми волосами ежиком — они прижимались друг к другу, чтобы попасть в камеру. Шлемы-пузыри отражали свет и скрывали линии скул.
— Гамильтон, мы отправляемся за «Моделью 29», — сказал Санчес.
Женщина оттеснила его в сторону.
— Гамильтон? Я сержант Рэндал. Нам сказали, что мы сможем забрать шриви-щит здесь, на месте. Надеюсь, он не потерялся.
Рэндал привыкла командовать, это было заметно.
— Нет, щит на месте, не волнуйтесь, но у нас появились проблемы. Идите на место и ждите, хорошо?
— Ясно, вас понял, — улыбнулась Рэндал.
Она собирается оставить Санчеса сторожить этот чертов багажник.
— Если можно, отправляйтесь в кабину вдвоем, — продолжил я. — А можете просто сидеть там. Не знаю, кто из руководства сюда прибыл. Может быть, кто-то такой, кого никто из нас видеть не желает.
Она нахмурилась и кивнула.
Я дал отбой. Гекати делала мне знаки. На моем аппарате горел вызов, но я повременил с ответом. Гекати вздохнула,
— Проверка на нормальность, — сказал я. — Когда вы сообщили детали, Шриви успокоился, верно?
Она обдумала вопрос.
— Да. Похоже, что так.
— Ага. Но вы не сообщили ему ничего радостного. Прибор не погружен на борт, и возвращать его никто не собирается? Прибор до сих пор находится на месте преступления? Дожидается прилета больших кораблей с шишками-нелунянами? И тогда шриви-щитом снова воспользуются. Кто и в каких целях?
— Возможно, терапевтическое кресло впрыснуло ему успокоительное, чтобы старика не хватил удар. Хотя нет, черт возьми, он не был обдолбан. А кто такая, к чертям, Джеральдин Рэндал?
— Бауэр-Стенсон? Гамильтон? Это Джеральдин Рэндал.
Мы встали. Я почувствовал, как мои ноги оторвались от пола. Рэндал протянула руку вниз, чтобы пожать руку Гекати, и вверх — чтобы пожать руку мне.
Шесть футов пять дюймов, пышные, светлые как масло, коротко подстриженные волосы, полные губы, широкая улыбка. Невысокая лунянка, лет за сорок, прикинул я, уже выслужившаяся.
— Что нового?
— Сервантес сказала, что щит в пути, — доложила Гекати. — Я знаю Сервантес. Это означает, что она взлетит минут через десять.
Санчес глядел уныло. Рэндал перестала улыбаться.
— Гамильтон, я надеюсь, что вы использовали щит только по назначению. Макс Шриви всерьез обеспокоен вопросами безопасности.
— Рэндал, — сказал я, — меня вытащили из постели, потому что тут замешана политика плоскостников, а я из АРМ и у меня чин обер-лейтенанта. Если тут у кого-то рыло в пуху, то у него на хвосте теперь сидят два правительства, а не только «Шриви Инк».
— Убедительно, — отозвалась она.
— Мисс Рэндал, мы все записали. Можно подумать о правах на фильм.
— А вот это не убедительно. Мы не станем все это утаивать. Опасность не должна зародиться на нашей земле. Гамильтон, верните щит.
— Так вы из «Шриви Инк», не из правительства?
— Из «Шриви», — кивнула она.
— И кто ваш старший?
— Я из совета директоров.
Выглядела она слишком молодо.
— Давно?
— Я одна из шести основателей компании.
— Из шести?
Гекати предложила нам кофе. Рэндал взяла и добавила в чашку сахар и сливки.
— Тридцать пять лет назад Макс Шриви пришел к нам пятерым с готовым проектом активного противорадиационного щита. Все, что он нам обещал, подтвердилось. Он сделал нас богачами. Для Макса Шриви я готова на все. Почти на все.
— Это он послал вас? Он так торопится получить щит обратно?
Рэндал с силой взъерошила коротко остриженные волосы.
— Макс не знает, что я здесь, но по телефону он казался очень расстроенным. Лично я не вижу тут такой сильной спешки, но тоже начала волноваться. Сколько лунных полицейских оставят свои отпечатки на «Модели 29», сколько вообще его увидят? Что мне сделать, чтобы я смогла получить щит обратно?