Женщина в море

Бородин Леонид Иванович

"Спекулянтка!" - хочу сказать ей, но, конечно же, не говорю и ухожу с таким видом, будто красивые женщины целуют меня так часто, что я, право, этим пресытился уже много лет назад. Впрочем, уверен, что видом своим я ее не обманул и что она знает обо мне больше, чем я сам.

Пройдя по набережной, прежде чем свернуть в проулок к санаторию, уже по привычке прощаюсь с морем.

"Ну что ж, - говорю, - всем, что уже произошло и что еще произойдет, я обязан тебе, мировая свалка aш два о. И от того, чем все закончится, зависит характер нашего будущего прощания и специфика моих воспоминаний о тебе. Трепещи!

Ты можешь не состояться как положительный феномен материи, если я не определю тебя таковым, ведь весь мир и ты в том числе всего лишь комплекс моих впечатлений. Я не капризен, но и без снисходительности. Безмозглость твоего колыхания от берегов до берегов за смягчающее обстоятельство принята не будет..."

Потоки южного солнца падают на поверхность моря и дарят ему цвет. Они же дарят ему и тепло, и жизнь жизнью живущих. Люди еще щедрее. Они дарят мою личность. Я же с этим не потороплюсь, потому что не хочу как все, а только как я...

В вестибюле санатория меня поджидает сюрприз - мой знакомый оперативник. Он жмет мне руку с таким удовольствием на лице, словно я только что повысил его в звании.

– Видите, как мне везет, - сообщает он радостно, - только что пришел, пяти минут не прошло, и вы...

Он так радуется своей удаче, что у меня возникает подозрение: не сидел ли он у меня на хвосте с самого утра? А в санатории оказался первым, отработав двухсотметровку по обходной аллее?

– Не против, если поговорим?

– Отчего же, - отвечаю.
– Всегда приятно поговорить с интересным человеком.

Он смеется, потому что плевать хотел на двусмысленные остроты. Мы проходим в уголок вестибюля и разваливаемся в креслах друг против друга.

– Ну, как отдыхается?

– Нормально. Да, кстати, - спрашиваю вдруг, - не скажете мне, вы ведь местный или по крайней мере все здесь знаете, вот этот санаторий чем-нибудь принципиально отличается от всех остальных?

Он пожимает плечами.

– Он самый старый, менее комфортабельный, ну и соответственно дешевый. А что?

"Я так и знала!" - сказала Людмила, когда я ответил на ее вопрос. И засмеялась. Почему она это знала? И почему смеялась? Над этим теперь нужно думать. Обязательно думать. Тревожно что-то. И совсем не хочется разговаривать...

– Утопленница наша чувствует себя хорошо. Это, наверное, вам интересно. Вы, так сказать, ее крестный!

Опять улыбается. Очаровательны эти служебные улыбки наших доблестных сотрудников доблестных органов.

– Если не ошибаюсь, - отвечаю, - в вашем мире крестными зовутся те, кто сажает.

– Ну, это в нашем!

– Как у нее настроение?

– Как у подследственной. Понемногу говорит, ну, то есть дает показания. Она уже не в больнице, вы понимаете.

– Понимаю.

Он меняет позу с вольготной на деловую. На лице предельная доверительность.

– Кругами ходить не буду. Хоть вы и были в роли спасающего, а все равно мы должны были вами, так сказать, поинтересоваться. Знаете, всякое бывает в такой ситуации. Скажу вам по секрету, - он подмигивает мне, - что кое-кто у нас там отпал, когда читал справочку на вас. Интересно бы просто так поговорить... Впервые встречаю человека с такой биографией. Вы ведь, так сказать, не по нашему ведомству проходили...

Не помогаю ему ни репликами, ни взглядом, но, похоже, затруднений он не испытывает.

–

Вы встречались с дочкой Веры Антоновны.

Он разводит руками, что означает - служба, мол!

– Прямо скажу, не очень рассчитываю на вашу помощь, я ведь тоже читал ту справочку, нет у вас оснований нам симпатизировать, хотя мы и не то ведомство, а все-таки попросить вас о помощи попытаюсь. Терять-то нечего.

– Терять нечего, - соглашаюсь.
– Насчет помощи не обещаю, а вот если бы вы рассказали мне что-нибудь об этом семействе без обязательств с моей стороны, был бы признателен.

Он почему-то обрадован моей просьбой и, словно совершив первую запланированную победу, откидывается в кресле.

– Это можно, семейка, скажем прямо, гнилая. Мамаша - хищница союзного масштаба. Ниточки в Москву и дальше. Красивая баба - и это не самое последнее ее оружие. Шлюхой не назовешь, но постелькой пользовалась, когда дела стопорились. Дочка вся в мамашу...

Что-то в моем взгляде, наверное, мелькнуло такое, что он запнулся.

– Ну, не в полном смысле, конечно... Но все равно, в моральном смысле у них сплошной плюрализм, так сказать. Аполлончик ихний, вы с ним познакомились, умудряется спать с обеими, типичный этот, опять слово забыл, хорошее слово, точное, но всякий раз, когда надо, забываю... Ну, который за счет бабы живет... Альфред, Адольф, Аскольд...

– Альфонс, - подсказываю.

– Ну да. Конкретно у нас за ним ничего не числится. А жаль.

– Что жаль?
– спрашиваю не очень дружелюбно.

– Сейчас, когда мамаша, так сказать, накрылась, он с дочкой спелся, а вдвоем они много нам хлопот доставить могут.

– А ошибку в своих рассуждениях не допускаете?

– Да какие там ошибки!

Он вдруг нахмурился, стал серьезен, даже зол.

– Камешки где-то осели. Без дочки там не обошлось. Мамаша говорить-то говорит, но заначку не сдает. И вообще мы малость поторопились, ниточки, как в туман, уходят. Один конец есть, другого нет.

Веселость и дружелюбие как маску снял.

– То, что вы были властью недовольны, это ваше дело. Но ворами вам восхищаться тоже вроде бы не с руки. Так или нет?

– Разве я высказывался на эту тему? И уточните, пожалуйста, в каком качестве вы хотели бы меня использовать?

Он морщится.

– Использовать! Ну, зачем такие слова! Слово - хитрая штука. Произнесено правильно, а понять разно можно. Тут ведь все зависит от вашего отношения.

– К чему? Или к кому?

– Например, к доносительству. Ага! Вот видите! Аж перекосило. Вот как слово звучит. А у нас, к примеру, есть сведения, что дочка с этим пижоном чего-то готовят и ведут себя при этом вполне профессионально.

Тут, конечно, я не смог сдержать улыбки. А сыщик всерьез озаботился. Не понравилась ему моя улыбка, так же, как мне его осведомленность.

– На всякий случай...

Голос его звучит угрюмо и уже без особого доброжелательства:

– ...хоть вы и не новичок в делах, напомню вам о том, что в уголовном кодексе предусмотрена ответственность за недоносительство, то есть, иными словами, за сокрытие преступления или умысла на него. Не в порядке угрозы говорю. Честное слово! Не знаете вы этих людей. Вы же в политических лагерях сидели, с уголовной публикой опыта общения нет. Смотрите, можете влипнуть в историю и не отмажетесь.