Женщина во тьме
Шрифт:
Нехотя провожу ее в гостиную – единственное место, мало-мальски пригодное для приема посетителей.
– Да, у вас действительно много работы, – замечает она по дороге.
Предлагаю ей сесть и хочу поставить чайник, но Лин идет за мной на кухню и спотыкается о какой-то ящик. Я смущаюсь.
– Это вам. С ними все заиграет новыми красками, – разглядывая открытые ящики, разбросанную повсюду мятую упаковочную бумагу и отваливающиеся плитки, говорит миссис Барретт.
Ставлю нарциссы в вазу и, приготовив чай, переношу
– Насколько я понимаю, вашего мужа зовут Патрик? Патрик Уокер? Он сейчас на работе?
Киваю. Если буду мало говорить, может, она скорее уйдет. Мне не нравится, что она везде сует свой нос. По-моему, ей до смерти хочется заглянуть во все ящики, во все шкафчики. Еще немного, и попросит показать ей весь дом.
– Видела сегодня утром ваших детей, они шли в город. Собираются учиться в местной школе?
– Да. Пойдут со следующей недели. Простите меня, не хочу показаться невежливой, но сейчас действительно неподходящее время для…
– О, не беспокойтесь, я вас не задержу. Просто хотела поприветствовать новых соседей.
Я того не желала, но вышло грубо. Следует быть дружелюбней. Не хочу, чтобы по городу поползли слухи: в доме-убийце поселилась спесивая гордячка.
– Заходите на следующей неделе, когда я распакую вещи, у нас будет время поболтать.
Лин отпивает глоток и отставляет чашку. Я положила слишком мало заварки и налила много молока. Пробую свой чай – разбавленная молоком вода. И еле теплая. Похоже, я забыла вскипятить воду.
– Простите ради бога.
– Ничего, все в порядке, – говорит соседка, дотрагиваясь до моей руки. – Могу я перед уходом воспользоваться вашим туалетом?
Указываю ей на лестницу, а сама выливаю неудавшийся чай и, переставив на стол нарциссы, убираю с пола упаковочную бумагу. Вдруг слышу скрип половиц над головой. Однако над кухней не ванная, а комната Джо.
Поднимаюсь наверх. Ванная открыта, там никого нет. Миссис Барретт, похоже, туда и не заходила. Оглядываюсь, а она, красная от смущения, с телефоном в руке выходит из комнаты дочери.
– Вы фотографировали? – спрашиваю с подозрением и чувствую, как подступает тошнота.
– Нет, что вы! Телефон зазвонил, а в ванной слабый сигнал, так что…
Двери спален распахнуты. Изо всех сил сжимаю кулаки.
– Я уже говорила, что очень занята. Мне кажется, вам сейчас лучше уйти.
Провожаю ее вниз. У порога Лин оборачивается.
– Я всегда жалела его, когда он был ребенком.
– Простите, кого вы жалели?
– Патрика, вашего мужа. Всегда его жалела. Такой красивый молодой человек!
– Я ему обязательно передам, что вы заходили.
Она опять останавливается на пороге, и мне хочется вытолкать ее взашей.
– Еще до убийства в этом доме происходили странные вещи. Родители Патрика… Нам велели держаться от них подальше. Все были потрясены, когда у них родился ребенок. Он был тут взаперти, а мы все
Лин смотрит на меня испытующе, я хватаюсь за дверь и пытаюсь ее закрыть, однако гостья не унимается.
– Как я рада, что у Патрика все так хорошо сложилось. Говорят, что люди с прошлым… Удачи вам и вашим милым деткам, – не окончив предыдущей фразы, прощается Лин.
Миссис Барретт наконец уходит. Меня трясет. Разве к этому мы стремились? К параду фальшиво-дружелюбных соседей, что снуют вокруг дома, исподтишка снимая мобильными телефонами, шпионят и нашептывают ядовитые сплетни? Интересно, на что она намекала?
Подташнивает меня от чая, а горечь во рту – от ее слов.
В холле появляется Патрик, вешает плащ. Муж в мятом костюме, глаза уставшие. Сколько ни пыталась убедить его взять отпуск на время переезда, ничего не вышло.
– Поставлю чайник, – говорю.
Патрик идет за мной в кухню.
Тарелки и чашки после завтрака еще не вымыты. Ящик, который я открыла, чтобы извлечь тщательно завернутую в ткань посуду, так и стоит на полу со всем содержимым.
– Много успела сегодня распаковать? – спрашивает муж, когда я кидаюсь к другому ящику – за чайными пакетиками.
– Порядочно. Еще пару дней – и все закончу. С постельными принадлежностями уже почти справилась.
– Это хорошо.
Патрик снимает пиджак и, не отводя глаз от окна – там виден заросший сад, – расстегивает рукава рубашки. Похоже, муж чем-то так расстроен, что даже не замечает царящего вокруг беспорядка.
– Как ты себя чувствуешь?
Патрик оборачивается и удивленно моргает.
– Что? А, да, все нормально. Был… На работе много дел.
Патрик – инженер, работает в строительной компании. Раньше я искренне интересовалась его делами. Он часто показывал мне чертежи и планы, подробно рассказывал о домах, которые проектировал, а я все старалась понять. Однако понимала не больше, чем он в моей живописи. Патрик не сердился, смеясь, убирал чертежи, помогал мне отмыть запачканные краской волосы, мы продолжали болтать и в какой-то момент перестали слушать ответы на вопрос «как дела?».
Наверно, увидев, что я в плохом настроении, муж целует меня и улыбается.
– Я совершенно здоров. Просто немного устал и хочу есть. И к дороге еще не привык. Какие красивые, – говорит он, заметив нарциссы.
– Соседка принесла.
Улыбка на его лице сменяется тревогой.
– Соседка?
Сжимаю кулаки.
– Я застала ее на втором этаже, бегала с телефоном из спальни в спальню.
– С какой стати? – вскидывает брови Патрик.
– Не думаю, что ее интересовала мебель из ИКЕА. Скорее всего, организовала себе экскурсию по следам окровавленных призраков.