Женщины для развлечений
Шрифт:
Вот только боль в голове не проходила. Он опять ею тряхнул — тут Сон его и ударил правой ногой в рёбра. Фоулеру показалось, что его ударило машиной. Он запаниковал. Повернувшись к Сону спиной, он искал спасения — и не находил.
Приблизившись, Сон ударил его ногой в спину, и Фоулер рухнул на колени. Сон не дал ему передохнуть, стал приканчивать. Удар пяткой за левым ухом отшвырнул Фоулера на кофейный столик и лишил сознания.
Митла вздохнул.
— Неплохо, но я думал, ты его хочешь живым. Кстати, его друзья уже вошли в
Он подошёл к Фоулеру, потрогал пульс на шее.
— Ну, подумать только. Живой ещё. Надеюсь, это не значит, что некий чечёточник потерял форму.
Сон, во время драки сохранивший спокойствие, сейчас разозлился.
— Откуда они знали, что мы здесь?
— Твоё присутствие в Лондоне — не совсем тайна. Ровена, семья Прокаш, Кацина Джонатан, полковник Ёнсам, Дюмас. Все они знали.
Сон поднял вверх сжатые кулаки.
— Чёрт возьми, всё шло так гладко. А теперь я попал в бурю, кругом летает дерьмо. Буря дерьма. Мне это не нравится. Чего бы мне это ни стоило, я выясню, кто меня предал, и рассчитаюсь.
— Лично я ставлю деньги на нигерийца, — заявил Митла. — Индийцы и Ровена, они же не ковбои. Ровене-то пальцем пошевелить не надо, чтобы взять твои деньги. Ты ей сам отдашь.
— Если я умру, ей не придётся ничего возвращать.
Митла кивнул.
— Это верно, но если Джонатан не явится на встречу, злодей — он.
— Тогда я не уеду из Англии, пока он не умрёт. Второго шанса наколоть меня у него не будет. А сейчас я хочу уделить внимание констеблю Фоулеру или как там его зовут.
Митла фыркнул.
— Слушай, а нельзя отложить забавы хотя бы один раз? Ты хочешь с ним рассчитаться. Я это понимаю, но времени у нас нет. Дай мне две минуты, и Фоулер запоёт на иврите. Он будет говорить, поверь мне. Потом терминируем его, уйдём отсюда, а разбирается пусть твоё посольство. Тот, кто прислал этих ребят, знает, где мы. Мне это не нравится. Надо найти другую нору и забиться в неё побыстрее.
Сон заговорил шёпотом.
— Всё происходит тройками. Это дело с «полицейскими» — первое осложнение. Будут ещё два, увидишь.
Он поднял три пальца.
— Ко мне прислали троих. Три. Это знак. Я тебе точно говорю, это знак.
Митла кивнул.
— Я знаю, о чём ты говоришь. Но ты кое-что забываешь. Этот удар ты пережил. По-моему, это значит, что и остальные переживёшь.
Сон оживился.
— Ты правда так думаешь? В самом деле думаешь, что я переживу остальные удары?
Митла подумал: если не переживёшь, пропали мои деньги. Здесь явно требовалась лесть, но не грубая. А вслух он сказал:
— Не вижу, почему бы ты не мог достичь своих целей.
Улыбаясь, Сон положил руку на плечо израильтянину.
— Спасибо тебе, друг. По крайней мере, ты не назвал мои страхи азиатскими суевериями. Я на шаткой почве, и мне не нравится это чувство. И я хочу опять всё контролировать. Ты понимаешь?
Митла кивнул. Конечно, он понимает. Сон не успокоится, пока не будет
Сон прошептал Митле на ухо:
— Премия пятьдесят тысяч долларов, если ты пройдёшь со мной до конца. До конца. Ты понимаешь?
Поджав губы, Митла вздохнул.
— Только побыстрее, хорошо?
Сон улыбнулся, вид у него был как у ребёнка, которому после многочисленных отказов наконец разрешили выйти погулять.
— Один час, — пообещал он. — Ты и Чои начинайте собираться. Я позвоню в посольство и скажу, что у нас небольшие осложнения. А у Ёнсама тридцать миллионов причин помочь мне.
У Фоулера был кошмар. В этом кошмаре он лежал голый на холодной твёрдой земле в пышных зелёных джунглях. На него беспощадно обрушивался ледяной дождь. А головная боль у него была самая ужасная за всю жизнь. Впрочем, всё остальное тоже болело, особенно одна рука — её будто огонь лизал. Он знал, что ранен, но не мог вспомнить, как это получилось. Хуже всего была змея. Огромная жёлтая змея, она грызла ему кисть, и от этого болью стреляло по всему телу.
Кокни открыл глаза и закричал, но крик никто не услышал, потому что рот его был запечатан.
Он не спит.
Он лежал голый в ванне, правое запястье было приковано наручниками к водопроводному крану. Ноги в щиколотках были туго связаны ремнём. На него лилась струя воды. А змеёй оказался голый Хенри Ю Лань, он стоял на коленях рядом с ванной и опасной бритвой срезал Фоулеру татуировку с тыльной стороны кисти.
Хотя он очень ослабел от полученного несколько минут назад избиения, Фоулер попытался вырвать свою окровавленную руку из хватки Сона. Тот отреагировал сразу: нажал большим пальцем на нервный пучок в запястье, и у Фоулера по руке заструилась ещё более резкая боль.
И всё же он опять попробовал высвободить левую кисть, когда терпеть стало невыносимо. Тогда Сон нажал на нервный пучок сильнее и не отпускал несколько секунд. Обезумевший от боли Фоулер начал повизгивать и дёргаться, выплёскивая на Сона розоватую воду.
Сон очень спокойным тоном обратился к Фоулеру:
— Сейчас я сорву ленту с твоего рта, и ты мне скажешь, кто тебя послал. Я спрошу только один раз, но не сомневаюсь, что ты скажешь правду.
Он смотрел на кокни полуприкрытыми глазами.
— Ты знал, что всё происходит тройками?
Поджав губы, он резанул бритвой по руке Фоулера — рядом с голубым орлом, сжимавшим в лапах розу.
Глава 9
Сеул, 1961 год
Холодным апрельским утром одиннадцатилетний Пак Сон вошёл в банк, расположенный в модном районе Мён-Дон — он держал мать за руку и всячески старался преодолеть свой страх. Если у тебя будет испуганный вид, предупредила мать, банкир может что-то заподозрить и обмануть его не удастся.