Женщины Древней Руси
Шрифт:
Создание целостной картины положения женщины в семье и обществе Древней Руси позволяет глубоко проникнуть в мир средневекового человека, историю семьи, представить общественный, юридический и семейный быт русского общества с X в. до складывания единого Русского государства, проследить постепенную феодализацию быта, изживание доклассовых и догосударственных пережитков или же их трансформацию в новых исторических условиях. Крупные социальные сдвиги, сопровождавшие смену формаций, влекли за собой изменения и в положении женщин. Речь идет не только об усилении классовых различий в положении представительниц различных групп и слоев, но и об изменениях в семейном, правовом, общественном положении всех древнерусских женщин. Вели ли эти изменения к «закабалению», «социальному торможению» женщин, или же с развитием общества представительницы «прекрасного пола» приобретали все более высокий социальный статус, новые права? Были ли женщины, подобные знаменитой Марфе Борецкой, явлением исключительным или же, напротив, распространенным? Какими же были современницы Ярослава
Ответить на эти и другие вопросы о положении древнерусской женщины в семье и обществе нельзя без изучения и анализа многих источников, как опубликованных, так и рукописных. Для удобства обзора они систематизированы в две большие группы. Первая группа объединяет нормативные акты светского происхождения, смешанной юрисдикции и канонические, содержащие нормы, правила, мерила поведения людей в обществе, а также те источники, которые лишь условно можно отнести к нормативным: в них требования к человеку лишены строгой обязательности, но в то же время являются желательным образцом, идеалом. Светские памятники позволяют с большей определенностью говорить о социально-экономических аспектах проблемы права, а церковные яснее характеризуют нормы морали, нравственности, специфику отношений между супругами.
Среди светских нормативных актов ценнейшими источниками являются документы общерусской, а с XIV–XV вв. общегосударственной юрисдикции, прежде всего Русская Правда и Судебник 1497 г.[2] Правовые нормы этих общерусских законодательных сводов оказали существенное влияние на общественную жизнь Руси и определяли наличие или отсутствие возможности для социальной активности у женщин того времени в зависимости от их социально-классовой принадлежности. Нормы Русской Правды, которые отразили семейно-бытовые отношения периода раннего феодализма, в том числе имущественные права супругов, получили дальнейшее закрепление в законодательных памятниках феодальных республик, а окончательное завершение — в ст. 60 Cудебника 1497 г.
Степень и соотношение взаимодействия общих норм права Русского государства с установлениями, существовавшими в отдельных княжествах и землях, показывает изучение судных грамот Новгорода и Пскова[3]. Договоры Руси с Византией X в., памятники внешнеполитических сношений Новгорода, Галицко-Волынского княжества и других русских земель в XII–XIII вв.[4] дополняют сведения общерусских юридических сводов. Ранние договоры помогают найти истоки некоторых норм, касающихся имущественных отношений в семье, поздние — обнаружить появление новых установлений, касающихся защиты общественных прав женщин различных классов. Для сопоставления с общерусскими законами привлечены некоторые «правды» раннефеодальных обществ Западной Европы, законы пограничного с Русью Великого княжества Литовского, а также «Эклога» — византийский сборник законов[5].
Среди актов смешанной юрисдикции — уставов и уставных грамот XII–XIV вв.[6] — ценным источником является Устав князя Ярослава Владимировича, отразивший борьбу церкви с дофеодальными пережитками в семейно-брачных отношениях, а также утверждение христианской морали, согласованной с нормами феодального законодательства. Эти памятники русского права проливают свет на историю свадебной обрядности, развитие семейных традиций, формы прекращения и расторжения брака, взаимоотношения родителей и детей в древнерусской семье. Примыкающие к этой группе источников анонимные уставы и уставные записи[7] содержат информацию о развитии системы денежной пени за оскорбление женщины, о бракоразводных процессах и развитии норм, отражающих социально-правовой статус женщин (узаконение норм развода по вине не только женщины, но и ее мужа и т. п.).
Широкое хождение на Руси имели Кормчие книги — сборники канонических и юридических памятников, содержащих апостольские и соборные правила. Включенные в них переводные византийские («Прохирон»), южнославянские («Закон Судный людем»), оригинальные древнерусские тексты тоже являются ценными источниками по истории семейного права и быта. Так, «Устав о брацех», часто встречаемый в Кормчих книгах, узаконил запрещение браков между людьми, имеющими кровнородственные связи[8].
Богатый материал по истории семьи дает исследователю покаянная и епитимийная литература — канонические нормативные акты[9]. В них отразились попытки церкви регламентировать жизнь древнерусской семьи: установить приемлемые, с ее точки зрения, нормы поведения (в том числе в отношении к женщине) и определить наказание за отступление от этих норм — епитимью (усиленный пост, молитвы, поклоны, даже отлучение от причастия). Русские епитимийники в виде отдельных сборников почти не встречаются. Чаще всего их можно обнаружить в требниках XIV–XV вв. — памятниках частного богослужения, содержащих «требы», т. е. описания священнодействий и молитв, которые совершались по случаю рождения ребенка, бракосочетания, болезней людей и т. п. Однако сохранность их как книг, бывших в свое время в постоянном (порой повседневном) употреблении, плоха: страницы ветхие, нередко перепутаны и т. п. Да и сами епитимийники не являлись их обязательной составной частью. Ценность же их как источника для составления
Кроме памятников канонического права «нормативную информацию» содержат церковно-учительная литература и примыкающие к ней источники: сборники для назидательного чтения Прологи и Минеи, сборники-компиляции типа «Пчел», «Измарагдов», «Цветников», патерики, хранящиеся в большинстве своем в архивах[11]. Входящие в них учительные тексты отражают не столько черты и детали современной их составителям жизни, сколько требования к этой жизни и, следовательно, по цели и назначению своему являются устанавливающими определенные нормы быта, в том числе семейного. Минеи-Четьи и Прологи включают не только краткие жития святых, почитаемых на Руси, но и «слова», поучения традиционного содержания, в том числе «о женах добрых и злых». Последние — ценный источник по истории развития представлений о семье, месте женщины в обществе, истории внедрения христианской нравственности в сферу семейной жизни. Структура «Пчелы» — бытовавшего на Руси примерно с XII в. сборника-компиляции из изречений и афоризмов, выбранных из Священного писания, патриотической литературы, — предполагала наличие системы поучений, касающихся внутрисемейных отношений.
Важным источником для раскрытия темы, несущим некоторую фактически достоверную информацию (например, о деятельности реально существовавших лиц) и в то же время устанавливающим определенные мерила поведения на основе художественно создаваемых идеальных образов, является житийная литература, в том числе входящая в перечисленные выше сборники. Русские патерики («патерик» — в точном переводе «отечник») были подражанием одному из видов греческой житийной литературы и объединяли сказания о жизни и «чудесах» святых отцов, иноков определенного монастыря. В отличие от иноземных прототипов русские патерики подобны альманахам: в них помимо обычных сказаний о жизни «подвижников веры» немало места уделялось жизни самого монастыря. Они включают и выдержки из летописей, и послания игуменов друг к другу и к частным лицам. Так, в одном из наиболее известных патериков — Киево-Печерском — помимо житий и поучений имеются бесценные свидетельства об участии древнерусских княгинь в политической жизни общества, уровне их образованности и т. п.
Поскольку большинство житий подчиняется определенному «чину», канону[12], постольку для большинства исследователей интерес представляли лишь выходившие за рамки агиографического стереотипа всевозможные вставки, сделанные древнерусскими монахами-компиляторами к переводным текстам и характеризующие некоторые черты традиций и повседневности. Но для раскрытия темы книги не менее важно было выявить то общее, что переходило из сборника в сборник: однообразно воспроизводимая по заданному шаблону жизнь «святых женщин» должна была служить образцом для мирян, в том числе для женщин различных классов и сословий. Поэтому некоторые свидетельства житийной литературы, используемые в книге для характеристики средневековых представлений в их официальной, закрепленной и освященной церковью версии о семье и месте в ней женщины, относятся автором именно к нормативным источникам[13].
Вторая группа источников помогает изучить соотношение нормативов и действительного положения древне-русских женщин в семье и обществе, выявить изменения в этом положении. Она объединяет ненормативные источники, свидетельства живой исторической реальности: нарративные, актовые и археолого-эпиграфические памятники.
К первой подгруппе следует отнести главным образом летописные свидетельства[14]. Трудно переоценить значение конкретно-исторического материала русских летописей, относительно точного в хронологическом отношении, для раскрытия роли представительниц класса феодалов на внешнеполитическом поприще, их участия в законодательной и административной деятельности. Правда, определение адекватности летописных повествований исторической реальности затруднено характерной для нарративной традиции средневековья тенденцией к идеализации и стандартному описанию жизни и деятельности знатных женщин. К светским повествовательным памятникам помимо летописных следует отнести и сочинения иностранцев, посетивших Русь в X–XV вв.[15] Их описания дают некоторые сведения о быте людей в средневековую эпоху, о распространенности старых традиций в семейно-брачных отношениях, в свадебной обрядности, что позволяет причислить свидетельства иностранцев, несмотря на их тенденциозность, к необходимым источникам историко-этнографического характера. По происхождению источника к светским нарративным памятникам относятся «Моление» и «Послание» Даниила Заточника[16]. В этих ярких произведениях светской публицистики содержится информация о «злых женах», отражающая современные и известные автору супружеские отношения, возможно даже связанные со вполне конкретными историческими лицами.