Женщины Флетчера
Шрифт:
– Какие разногласия были у мамы с мистером Уилксом?
Солнечный луч упал на стол, и яркий свет, ослепив Рэйчел, почти скрыл от нее лицо Молли.
– Джонас Уилкс – один из самых богатых и влиятельных людей в штате, Рэйчел. И хотя он подчинил себе многих, ему никогда не удавалось управлять твоей матерью. Она просто не боялась его – пока ты не приехала сюда.
Некоторое время Рэйчел молчала, переваривая это странное сообщение, потом заговорила снова:
– Поэтому он ненавидит и доктора Флетчера – потому что не может его себе
– Думаю, главная причина в этом,– согласилась Молли. Солнечный луч потускнел, и ее лицо вновь стало видимым.– Но между этими двумя людьми есть еще и многое другое, и это началось задолго до того, как Джонас получил в наследство эту гору.
Что-то в тоне Молли заставило Рэйчел более тщательно подбирать слова:
– Это связано с тем, из-за чего так страдает доктор Флетчер?
Молли вдруг заторопилась, вскочила со стула, оправила чистенький передник и повязала свои медные волосы желтым платком. Шляпка осталась лежать, забытая, на буфете.
– Я и так тебе слишком много рассказала, а мне еще нужно поработать в саду. Ты пока отдохни, но если у тебя появится настроение почитать, то у доктора в кабинете есть сотни книг.
Рэйчел понравилась идея забыться за чтением романа или стихов – конечно, если у сурового доктора Флетчера имелась столь легкомысленная литература.
В хаосе мыслей и переживаний, она направилась в глубину дома, к закрытой комнате, которая, по ее догадкам, и была кабинетом Гриффина. Молли определенно знала больше, чем пожелала рассказать, и ее скрытность расстроила Рэйчел.
ГЛАВА 8
Рэйчел замерла на пороге кабинета, пораженная. Молли Брэйди не преувеличивала: здесь были сотни – если не тысячи – книг. Они стояли ровными рядами на полках, лежали шаткими стопками на столах и стульях, громоздились на большом письменном столе в центре комнаты.
И все же, вопреки этому, в помещении царила атмосфера строгой опрятности. Медная подставка для дров в камине была вычищена до блеска, черные кожаные кресла с полукруглыми спинками издавали запах дегтярного мыла, хирургические инструменты, аккуратно разложенные в застекленном шкафчике, сверкали.
Не привыкшая к долгим колебаниям, Рэйчел вошла в комнату, приблизилась к стене, сплошь уставленной книжными полками, и с восхищением провела пальцами по разноцветным кожаным корешкам. Многие названия были вытиснены золотом, а сами книги представляли все разнообразие литературных жанров.
Разумеется, здесь имелись медицинские книги – толстые тома трактатов по анатомии человека,– но была и классика, а также труды по ботанике, астрономии, философии политике. Порой среди томов попадались – будто бы для нарушения строго единообразия – легкомысленные комедии и книги о приключениях. Эти сочинения все до единого имели подпись «Луиза Г. Флетчер», сделанную витиеватым причудливым почерком.
Рэйчел задумалась, кому бы могло принадлежать это имя. Но вряд ли ей когда-либо удастся удовлетворить
Смирившись с этим, девушка устроилась в одном из внушительных кресел возле камина и открыла легкомысленный французский роман. Утро прошло в обстановке приятной, спокойной праздности; по крайней мере, на несколько часов Рэйчел Маккиннон смогла отвлечься от мрачных событий реальной жизни. На это время ее колючее уродливое платье превратилось в шелковый наряд, бедность – в сказочное богатство, а одиночество уступило место толпе восторженных поклонников в столь изысканных одеждах, что девушка лишь смутно себе их представляла.
Рэйчел, с пылающими щеками следившая за героическими подвигами героини, все еще пребывала в мире грез, когда вдруг почувствовала, что она не одна в комнате, и увидела перед собой доброе лицо преподобного Холлистера.
– Простите меня,– проговорил он с мягкой улыбкой. – Кажется, я оторвал вас от чего-то весьма увлекательного.
Смущенная Рэйчел прикрыла книгу, заложив ее указательным пальцем, и улыбнулась.
– Пожалуйста,– сказала она, ощущая, как горят ее щеки. – Присаживайтесь.
Преподобный опустился в кресло напротив Рэйчел привычным движением частого и желанного гостя. Девушка инстинктивно догадывалась, что этот человек был лучшим и, – за исключением Молли Брэйди, – возможно, единственным другом Гриффина Флетчера.
Молчание становилось неловким, и Рэйчел первой нарушила его.
– Боюсь, доктора Флетчера нет дома,– сказала она, неосознанно перенимая изящную манеру речи благовоспитанной девушки из высшего общества, о которой читала.
Ее собеседник казался встревоженным, даже нерешительным.
– На самом деле, мисс Маккиннон, я пришел к вам. – Он отвел в сторону голубые глаза и растерянно умолк.
Рэйчел испытывала желание вскочить, вцепиться в потрепанный воротник священника и хорошенько его встряхнуть. Вместо этого она вежливо произнесла:
– Да?
Теперь в его облике почувствовалась напряженность. Наблюдавшая за тем, как в преподобном Холлистере боролись разнообразные противоречивые эмоции, Рэйчел вздрогнула, когда тот встал и повернулся к ней крепкой, но неширокой спиной.
– Мисс Маккиннон, боюсь, я покажусь вам невежливым, но вам необходимо как можно скорее уехать из Провиденса.
Потрясенная Рэйчел в молчании смотрела, как священник повернулся к ней лицом – в его лазурных глазах она прочитала предельную искренность и вздрогнула. Преподобный Холлистер вздохнул, возвел на мгновение глаза к потолку и продолжил:
– Мисс Маккиннон...
Рэйчел внезапно вспомнила о своем убогом поношенном платье, о сомнительной репутации своей матери и своем весьма двусмысленном присутствии в доме доктора Флетчера. От обиды у нее сдавило горло и ей захотелось плакать.