Женщины, изменившие мир

Григорова Дарина

Однако в это же время на другом конце света, на Востоке, происходило все то же самое, но с удвоенным блеском и масштабом. Вот и история женщины, которая на протяжении почти полувека железной рукой правила гигантским Китаем, напоминает скорее эротический миф, чем реальную биографию. К концу жизни число ее титулов доходило почти до двадцати: Милостивая, Благодетельная, Главная, Охраняемая, Здоровая, Глубокая, Ясная, Спокойная, Величавая, Верная, Долголетняя, Чтимая, Высочайшая, Мудрая, Возвышенная, Лучезарная… Но нам последняя правительница из династии Цин больше известна под именем Цыси.

Девочка, получившая имя Юй Ланьхуа, что значит Магнолия либо Нефритовая Орхидея, родилась в 1835 году в знатной, но обедневшей семье отстраненного отдел маньчжурского мандарина — чиновника. Тогда Китаем правила маньчжурская

династия, и во власть также старались набирать своих. Рождение девочки для маньчжуров могло быть как счастьем, так и горем — в зависимости от того, какого будущего хотели для нее родители. Единственная «карьера», которую могла сделать бедная девочка, — стать наложницей, если очень повезет (тогда знатные господа предпочитали изящных китаянок с перебинтованными ножками, а не большеногих маньчжурок), а судьба наложниц далеко не всегда была счастливой. За свою жизнь наложница могла даже не встретиться с императором, а других мужчин в судьбе обитательниц гарема быть не могло. Однако Ланьхуа, как и ее родители, с детства была честолюбива и сама стремилась во дворец, чтобы завоевать там как можно больше власти. По некоторым источникам, она в детские годы была помолвлена с двоюродным братом Жунлу. Он был старше нее на год и происходил из рода маньчжурских военачальников. Они постоянно были вместе — гуляли, катались на маньчжурских лошадках. Ходили слухи, что Жунлу и Ланьхуа были любовниками. Какими бы ни были их отношения, но они продлились всю жизнь — Жунлу стал ближайшим советником императрицы Цыси, начальником ее личной охраны. Шанс стать наложницей императора показался обедневшему семейству привлекательнее брака, пусть даже и по любви. И Ланьхуа участвовала в отборе.

По правилам, число девушек, составлявших прекрасное окружение Сына Неба, должно быть равно 70. Хотя по сути дела, все две тысячи женской обслуги пекинского дворца находились в его полном распоряжении. Но время от времени цветник требовал обновления, однако даже попасть в соискательницы было непросто. В Китае того времени различалось девять чиновничьих рангов, среди которых 9-й считался самым низшим. Как можно узнать из «Заметок о цинском дворе», вышедших в Пекине, в конкурсе могли принять участие только дочери чиновников выше третьего ранга. Но и они просеивались сквозь мелкое сито — из знатных девушек отбирались лишь те, «у которых восемь иероглифов, обозначающих дату рождения, считались благоприятными».

Легко представить, как ярко выглядели в тот знаменательный день разряженные соискательницы. Но всем им суждено было кануть в Лету. Кроме одной. Но и ее путь начался с самого низа гаремной иерархии. 14 июня 1852 года, пройдя конкурс наложниц при дворе императора, правившего под девизом «Сяньфэн» (т. е. «Всеобщее процветание»), Ланьхуа вошла во дворец правителей Китая, Закрытый Город в Пекине. Девочка из рода Ехэнара была неловкой и неотесанной, с еще не оформившимся телом, к тому же в родословной Ланьхуа имелись некоторые темные места. Ее отец, хоть и был высокопоставленным чиновником, но проворовался и был отстранен отдел, потому-то семья его и влачила жалкое существование. Если честно, то главный управляющий как раз пребывал в смятении из-за того, что не мог набрать достаточного количества красивых девушек, и Ланьхуа, вероятно, оказалась бонусным приложением. Императорские наложницы делились на пять разрядов. Первый, самый важный, — хуан гуй фей (императорская драгоценная любовница), затем гуй фей (драгоценная любовница), фей (любовница), бинь (что можно перевести как «сожительница») и, наконец, гуй жень («драгоценный человек»). Жена императора имела первый ранг.

Новоселье в «Закрытом городе» повергло девушку в уныние. Ее поселили в одном из самых дальних павильонов Парка радости и света. Едва ли сюда мог заглянуть император. Но какая-то безошибочная интуиция подсказывала Ланьхуа, что дурное настроение — еще больший проигрыш. Все выделяемые ей на украшения и маленькие удовольствия деньги (а наложницам платили примерно 150 лянов в год — около 400 долларов по современным меркам) она отдала одной из самых знаменитых проституток города, чтобы та научила ее самым изысканным и оригинальным эротическим ухищрениям. Кроме того, Ланьхуа училась танцам, грациозному движению, много читала, тщательно ухаживала за своим телом и совершенствовалась в каллиграфии.

У нее были явные художественные способности — отведенные ей помещения Орхидея мастерски расписала.

Она продвигалась медленно, но верно к своей цели. В 1854 году она получила звание наложницы четвертого класса, через два года — третьего. Будучи от природы сообразительной, она подружилась с императрицей Цыань, которая была старше нее на 15 лет и вдобавок бесплодна. По некоторым источникам, она спасла жизнь императрицы, распознав в ее бокале яд. Когда император решил, что ему нужен наследник, он предложил императрице самой выбрать для этого наложницу, и Цыань выбрала Ланьхуа. Так девушка перешла в ранг «драгоценных любовниц».

Правда, есть и другое объяснения ее возвышения. Девушка усиленно занималась и вокалом, потому что император был неравнодушен к сладкоголосым певуньям. Поднакопив приличную сумму, предприимчивая обитательница дворца подкупила приближенного к императору евнуха, чтобы привычный маршрут прогулок императора Сянфэна был слегка изменен. Услышав дивный женский голос, исполнявший нежную песню, он не мог не заинтересоваться певицей. Конечно, «приманить» императора песней наложница могла, но вот сексуальная жизнь его, как и прочие занятия, была строго регламентирована. В общем, никаких «пучин страсти», внезапных «вспышек чувств» и прочего среди доступного всем сада. Тогда император ушел, а Ланьхуа осталась ждать. И дождалась. Вечером того же дня в ее покоях появился управляющий Палаты важных дел и, вынув зеленую табличку, с выражением огласил ее содержание. Следом явился посыльный и, посадив Ланьхуа себе на плечи, понес в покои императора.

Там служанки раздели девушку, вымыли, натерли ее тело цветками роз, затем укутали в покрывало из пуха цапли — эта птица считалась главным врагом змей, а потому все опасные и злые мысли должны были покинуть укутанную в нежное оперение.

Согласно неукоснительно соблюдаемому правилу, если девушка находилась в императорской спальне сверх точно оговоренного времени, управляющий громко провозглашал: «Время пришло!», затем входил в комнату и спрашивал у властелина: «Оставить или нет?» Если Сын Неба отвечал: «Не оставлять!» — управляющий ловко, со знанием дела, надавливал на живот наложницы таким образом, что «драконово семя» выходило. Если же следовал приказ «Оставить!» — в специальной книге делалась запись: «В такой-то месяц, такого-то числа, в такой-то час император осчастливил такую-то наложницу».

Теперь в случае беременности последней было ясно, когда зачато императорское дитя. Свидание Ланьхуа с императором закончилось именно так. Это было начало ее возвышения.

В новом статусе наложница императора получила неограниченный доступ к сокровищам и власть над людьми. Однако она продолжила самообразование — у изголовья ее кровати стояли шкафы с книгами. Она увлекалась традиционной китайской живописью, музыкой, верховой ездой и стрельбой из лука. Жизнь во дворце и идеальный уход позволили пышным цветом распуститься ее красоте, о которой сохранилось немало исторических свидетельств. Побывавшие во дворце европейцы утверждали, что Цыси была необыкновенно хороша и всегда казалась моложе своих лет — в пятьдесят ей нельзя было дать больше тридцати, в семьдесят лет она выглядела сорокалетней. Возможно, способствовал этому выбранный режим питания императрицы: приготовленные различными способами рыба, утка и цыпленок с самыми разнообразными овощами. Кроме того, каждый день для сохранения молодости Цыси выпивала большую чашку женского молока.

Но положение ее все еще оставалось шатким. У старшей жены императора не было детей, но никак не могла забеременеть и Ланьхуа. Она не обольщалась привязанностью императора. Все могло измениться в один день, подсунь ему кто-нибудь другую красотку. А значит, надо действовать быстро, без страха и жалости…

Парк радости и света наполнился ужасом. Любая красивая девушка вызывала у Орхидеи резкую неприязнь, и довольно скоро находилась причина для жестокого наказания, частенько кончавшегося смертью последней. А малейшая попытка пожаловаться императору немедленно каралась смертью. И все же до Сяньфэна дошли сведения о неистовствах любовницы. И пусть в его сознании ужасная картина содеянного Орхидеей никак не вязалась с обликом тихой и покорной подруги, доказательства, представленные императору, были более чем убедительны.