Женщины-воины: от амазонок до куноити
Шрифт:
Похожую брачную ночь устроила своему супругу еще одна воинственная героиня скандинавского эпоса, королева Олёв, о которой рассказывает «Сага о Хрольве Жердинке и его воинах». Олёв была правительницей Саксланда. «Она вела себя как конунг-воитель, ходила со щитом и в кольчуге, подпоясанная мечом и со шлемом на голове. Нрав ее был таков: видом милая, а душою суровая и неприступная. В те времена люди говорили, что она была лучшей невестой в Северных Странах, о которой только знали люди, но она, однако, не хотела выходить замуж. Вот конунг Хельги прослышал об этой гордой королеве и посчитал, что его великая слава возрастет, если он женится на этой женщине, хотелось бы ей этого или нет».
Конунг отправился свататься, прихватив с собой целую армию, и застал королеву врасплох. Она поняла, что не успеет собрать войско и дать отпор настойчивому жениху. Свадьба была сыграна в тот же день.
Пока похмельные соратники конунга выясняли, что за огромный кожаный мешок появился на борту их драккара и куда же делся сам конунг, пока они извлекали молодожена из мешка и смывали с него деготь, королева Олёв успела собрать многочисленное войско, «и конунг Хельги увидел, что теперь нет возможности напасть на нее. Они услышали с берега звуки труб и боевой сигнал. Конунг увидел, что наилучшим будет как можно быстрее убраться восвояси».
Саксон Грамматик, с упоминания о котором началась эта глава, приводит в своей обширнейшей хронике биографии нескольких «амазонок» из народа данов. И хотя реальность этих женщин историки ставят под сомнение, но по крайней мере в одном из пластов реальности — в мире саги и эпоса — «амазонки» знаменитого хрониста, уж во всяком случае, были ничуть не менее реальны, чем, например, преступная валькирия Сигрдрива. Поэтому авторы настоящей книги последуют за историком данов и перескажут с его слов замечательную биографию Алфхильды, принцессы, пиратки и королевы.
Алфхильда была дочерью короля готов Сиварда, жившего примерно в пятом веке. Будущая пиратка славилась исключительной скромностью и даже ходила в чем-то наподобие паранджи, «дабы ее красота не будила страсти в окружающих», что отнюдь не считалось обязательным для германских дев. Но и такая экстремальная скромность казалась королю Сиварду недостаточной защитой для дочери, и он заточил ее в уединенных палатах, охраняемых ядовитыми змеями. А на случай, если какой-либо мужчина, не убоявшись змей и прельстившись зрелищем паранджи, попытался бы проникнуть в палаты, королем был издан приказ рубить нечестивцу голову и выставлять ее на колу на всеобщее обозрение к устрашению окружающих. Впрочем, головы рубили только тем, чьи попытки проникнуть к принцессе оканчивались неудачей. Смельчаку, который сумел бы преодолеть заслон, была обещана амнистия. И такой смельчак нашелся. Им оказался некто Алф, сын короля данов Сивальда. Уничтожив змей и пробравшись в заветные покои, принц потребовал руки красавицы. Однако Сивард, как это ни удивительно, оказался поборником женской эмансипации и объявил, что не может неволить дочь: она сама должна сделать свой выбор. Вообще говоря, выбирать принцессе было особо не из кого, ибо Алф оказался единственным выжившим претендентом и на второго такого надежды не было. Поэтому Алфхильда в разговоре с матерью весьма благожелательно отозвалась о своем поклоннике и о его смелости. Но королева придерживалась другой точки зрения. Быть может, ей попросту не хотелось расставаться с дочерью, во всяком случае, она обвинила принцессу в распутстве и в том, что та пленилась красивыми глазами жениха. Почтенная матрона объяснила девушке, что ее добродетель находится под угрозой. Но эта воспитательная акция привела к совершенно непредсказуемым последствиям: Алфхильда «поменяла женскую одежду на мужскую и, не будучи более скромнейшей из девиц, начала жизнь воинственного морского разбойника».
Алфхильда собрала шайку девушек, которые «придерживались таких же взглядов», и вместе с ними отправилась туда, где банда разбойников оплакивала своего погибшего в битве главаря. Паранджу принцесса к этому времени, судя по всему, сняла, потому что разбойники, увидев девицу, немедленно «сделали ее своим пиратским капитаном за ее красоту». Пираты сильно рисковали, выдвигая такой странный критерий для столь серьезного дела, как морской разбой. Но на этот раз фортуна оказалась на их стороне: Алфхильда быстро освоилась и «свершала дела, которые выходят за пределы женской доблести».
Отвергнутый жених тем временем пустился вдогонку за бежавшей невестой. В конце концов флот королевского сына столкнулся в море с превосходящими силами пиратки. Люди Алфа протестовали против неравной
Вторая «амазонка», о которой пишет Саксон Грамматик, знаменитая Ладгерда, жила в девятом веке. Предание, а вслед за ним и автор «Истории данов» связывают ее имя с легендарным датским конунгом из рода Инглингов по имени Рагнар и по прозвищу Лодброк, что значит «волосатые штаны». Но прославился Рагнар отнюдь не только замечательными штанами. В те годы шведский конунг Фре победил Сиварда, конунга Норвегии, и для пущего посрамления поверженного противника «заковал жен из рода Сиварда в оковы, поместил в бордель и предал их публичному поруганию». Рагнар, приходившийся внуком поверженному Сиварду, решил отомстить и за него, и за поруганных женщин. Когда он прибыл в Норвегию, многочисленные женщины, которые уже пострадали от насилия или же опасались его в будущем, «рьяно устремились в его лагерь в мужском облачении, заявляя, что они предпочтут смерть позору». Среди этих женщин была и некая Ладгерда — «умелая воительница, которая, будучи девушкой, обладала мужеством мужчины и сражалась в передних рядах среди храбрейших воинов, распустив волосы по плечам. Все поражались ее свершениям, потому что женщину в ней выдавали только ниспадающие на спину локоны».
Когда Рагнар отомстил убийце своего деда, он решил выяснить, что за «амазонку» он видел в передних рядах своего войска, и объявил, что приписывает свою победу этой единственной женщине. Узнав, что она была благородного происхождения, Рагнар отправил к ней сватов. «Амазонка» отвергла сватовство с внутренним презрением, которое побоялась высказать открыто. Она оставила королю надежду на то, что его страсть будет удовлетворена, но приказала, чтобы у ее порога с тех пор сидели на привязи медведь и собака, «надеясь охранить себя от пылких поползновений поклонника с помощью зверей». Но победителя шведов медведем было не запугать. Он силой оружия прорвался через заслон и сделал несговорчивую «амазонку» своей женой, родив с нею двух дочерей, чьи имена до летописца не дошли, и сына Фридлейфа.
Через некоторое время воинственная жена наскучила Рагнар. Он решил жениться на Торе, дочери шведского короля Геродда. Что же касается первой супруги, то Рагнар «вспомнил, что она когда-то давно натравила на него самых свирепых зверей, чтобы они убили его». Такого воспоминания супружеская любовь Рагнара не выдержала, и он уехал в Швецию и женился на другой. Но через некоторое время в Дании вспыхнула гражданская война, в которой Рагнар решил принять участие. Ему понадобилась военная помощь, и он вспомнил о первой жене. Ладгерда со вторым мужем и взрослым сыном собрала флотилию из ста двадцати кораблей и отправилась на зов. В боях Ладгерда вновь покрыла себя воинской славой. Но как жена и королева она оказалась не на высоте. Быть может, старая любовь оказалась сильнее новой. Так или иначе, вернувшись из битвы, Ладгерда спрятала под одеждами наконечник копья и ночью заколола своего второго мужа, узурпировав его титул и трон.
Скандинавские саги довольно часто рассказывают о воинственных женщинах. Как правило, это королевы, которые держатся за свою власть и не желают делиться ею с возможными женихами. Тема отвергнутого сватовства чаще напоминает бродячий сказочный мотив, чем реальную жизнь. И археологические находки на территории скандинавских стран не слишком часто говорят о северных «амазонках». И все-таки погребения женщин с оружием здесь встречаются. Так, в одном из датских погребений девятого века в Гердрупе была найдена могила современницы коварной Ладгерды. Женщину похоронили с копьем. Видимо, она прекрасно могла постоять за себя, потому что убитый с нею раб оружия не имел и предназначался не для охраны, а для услуг. А в Норвегии, в Оснесе, было найдено погребение десятого века, где голова вооруженной женщины покоилась на боевом щите. Это наводит на мысли о «девах щита» — именно так в германо-скандинавском эпосе назывались девушки, которые предпочитали меч и битву ткацкому станку и играм с подругами. И если реальность валькирий, носившихся по небу на своих конях, вызывает резонные сомнения, то «девы щита», безусловно, существовали, хотя и было их, судя по всему, очень немного.