Женщины
Шрифт:
– А что он мне напишет?
– Я не знаю. Он что-то тебе напишет.
– Что, Рая, что он мне напишет? Это я что, в очереди должна стоять?
– Не надо. Тебя пропустят.
– Кто?
– Все. Они тебя увидят – они пропустят.
– И что я должна сделать?
– Ой! Дай ему какую-нибудь бумажку, он что-то на ней напишет.
– Что, Рая? Что он должен написать, это я должна ему продиктовать?
– Он сам напишет.
– Что?
– Откуда я знаю. Он всем пишет. Подсунь бумажку. Он тебе напишет…
– Что?
– Он сам придумает.
– А
– Значит, не покажешь.
– Как я могу не показать? Мы столько лет вместе. Тем более он всё равно найдёт.
– Что ты боишься. Ты уже на костыле, что он тебе такое напишет, что ты не сможешь показать Лёне?
– Ты вчера видела по седьмому каналу? Теперь только об этом пишут.
– Он такого не напишет. Я его знаю давно.
– Ты же говорила, что он редко приезжает.
– Сейчас редко, да…
– Ну вот… Между приездами их так портят. Они сейчас только об этом и пишут.
– Ну, тогда он просто распишется.
– А если он что-то ещё начнёт?..
– Вырви!!!
– Хорошо… Граждане, дайте инвалиду без очереди на костыле… Молодой человек, вот Рая просит, чтобы вы ей что-то подписали.
Я пишу: «Раечка! Так звали мою маму… Будьте здоровы».
– Ну, тогда и мне что-то напишите… Мусе.
Я пишу: «Муся! Не доверяй Лёне! Пусть знает – я тебя любил, люблю и буду любить! Руки, руки мои тебя помнят. Сердце, сердце ноет! Пусть его утешает, что мы редко видимся. Спасибо за сегодняшнюю встречу. Целую тебя, Мусенька, твой…»
– Рая!!! Ты видела, что он написал?! Его руки меня помнят. Как тебе нравится?.. Может, действительно… Я в 68-м году была в Ялте… Может, это был он, я не помню… Пусть эта записка полежит пока у тебя…
– Что значит «пока»?
– Я хочу его жене показать.
– Эй, девочки! – закричал я, но было уже поздно.
На морвокзале
В Одессе на морвокзале.
Толпа провожает или встречает.
Полная женщина в американской одежде на русское тело.
И вдруг она подскочила ко мне, будто вырвалась:
– Вы знаменитый юморист?
– Нет.
Она тут же бросилась к своим.
– Он говорит – нет.
Они ей что-то тихо сказали.
Она подскочила:
– Они говорят, вы – известный юморист.
– А я говорю – нет.
Она бросилась к ним с криком:
– Он говорит – нет. Он говорит – нет. Что вы мне голову морочите?
Они ей что-то тихо сказали.
– Кто-то из вас меня обманывает. Я из Америки. Вы – не известный юморист?
– Нет.
– А они говорят – да. Постойте тут.
– У меня нет времени.
– Постойте две минуты.
– Он говорит – он не известный юморист.
Они ей что-то тихо сказали.
– Так вы – известный юморист? Вы мне скажите: да или нет?
– Я не знаю.
– Он не знает. Если он не знает, откуда вы знаете… Они такое придумают, лишь бы деньги заработать. Могут любого назвать или знаменитым, или юмористом. Когда у них нет воды ни горячей, ни холодной, и неизвестно, когда будет, извините
– Мадам, – сказал я. – С чем вы сравниваете? Одессу надо сравнивать с Одессой. А вы с чем сравниваете? Вы КГБ помните? Идите быстрее.
– Всё! Я знаю, кто он. Как я догадалась. Быстро грузите вещи!.. Нет! Сначала меня. Чёрт с ними, с вещами… Лучше я буду на борту, а вы будете кричать с причала, так легче разговаривать.
– КГБ может снять с парохода, – шепнул я.
– Всё! Я поняла. Мне всё понравилось в Одессе. Сказочный город. Америка – дыра! А эти казино, эта эксплуатация человека человеком! Маркс был прав… Не надо вносить вещи – кидайте вещи на борт… Я в восторге от Одессы! Не загораживайте трап! Я гражданка Америки, чтоб она горела, и я хочу домой!
У окулиста
Пожилая одесская женщина у окулиста, прикрыв один глаз:
– Какая это шесть? Это же восемь!
Врач:
– Дальше…
Она:
– Дальше не будет. Вы скажите, я права?
Врач:
– Нет.
Она:
– Вы хотите сказать, что она шесть?
Врач:
– Да!
Она:
– Нет! Это не шесть. (Всматривается.) Ну, может быть, семь. Но я говорю – восемь. И не спорьте – я спешу.
Врач:
– Эта?
Она:
– Это буква?
Врач:
– Да. Какая это буква?
Она:
– Что?
Врач:
– Вы не видите?
Она:
– Я всё вижу. Я не слышу.
Врач:
– Какая это буква?
Она:
– «Ку»! Как, не похожа? Значит, «Бэ»… Что? Кто? Где? Вот это «Жэ»? Никогда… Доктор! Я сейчас встану, и вам будет стыдно. Идите, сядьте на моё место. Я встаю.
Врач:
– Сидеть!
Она:
– Вот это «Мэ»? Это «Ку», вот это что. Вы меня не убедили. Я остаюсь при своём мнении. Это «Ку». Вот хвостик, вот ножки… У вас есть другие буквы?.. Я прекрасно вижу и таблицу, и вас, и все эти ваши штучки. Со мной у вас не пройдёт. Вот вы тычете в «Нэ». Это «Нэ».
Врач:
– Вот «Н», а я показывал на «П».
Она:
– Так покажите на «Нэ», какие проблемы! Всё! Держите там палку, прикройте левый глаз, я иду к вам.
Врач:
– Сидеть! Вы сдаёте на права!
Она:
– Вот! А вы говорите, не права! Я всегда права, доктор.
Врач:
– Да. Идите.
Она:
– «Ку» есть «Ку» – и всё!
Прохожая
Прохожая обратилась ко мне на улице в Одессе: «Вот, сволочь, эти туфли нельзя носить. Клянусь, я их верну, и со скандалом! Она ещё меня вспомнит!» Я сказал: «Стоит ли из-за этой стервы так переживать?» Она сказала: «Чтоб у неё столько волос выпало, сколько она мне неприятностей сделала! Представляете? А я ей – не могу». Я сказал: «Ну вы же порядочный человек». Она сказала: «А вы разве меня знаете?» Я сказал: «Нет». Она сказала: «И я вас не знаю. Идите себе. Что это за манеры такие!»