Женская гордость
Шрифт:
– По-моему, тот, кто создавал этот фасон для беременных, никогда в жизни не видел ни одной беременной женщины, – пожаловалась она, не глядя на Макса, и тут же направилась обратно в холл, сражаясь с молнией в своем новом шифоновом платье, которая ужасно ей досаждала. – Никак не могу с ней справиться! – сказала она со вздохом, бессильно опустив руки.
Лицо ее выражало полное изнеможение.
– На голове у меня творится что-то ужасное, платье никак не застегивается! Я, наверно, на сто килограммов поправилась с тех пор, как купила его! – Она недовольно дернула за чудесную, пег-кую ткань. – Не хочу я никуда идти сегодня.
Макс подавил улыбку,
– Повернись-ка, – сказал он невозмутимо. Клея надулась, как капризное дитя, ее нужно было просто поцеловать, чтобы она успокоилась. – Сейчас я быстро застегну твое платье. Прическа у тебя прекрасная – мне больше всего нравится, когда волосы у тебя распущены. И совершенно ты не поправилась – тебе только так кажется, потому что ты устала и все тебе надоело, а может быть, ты даже голодна. День слишком жаркий, да и работы у тебя слишком много. Ну повернись.
Клея внимательно посмотрела на него – в первый раз с тех пор, как он приехал сегодня. Ее внимание привлекло его необычно ласковое обращение с ней – и не только это. Он был необыкновенно хорош собой. Как всегда, у нее даже немного перехватило дыхание. И одет он был необыкновенно красиво – в свободном, раскрепощенном стиле. Шелковая кремовая рубашка и легкие брюки цвета жженого сахара свободно охватывали его худые бедра и длинные сильные ноги.
– Ты решил пригласить меня в «Макдоналдс»? – пошутила она, чтобы скрыть волнение.
Он улыбнулся.
– Нет, – уклончиво сказал он, ожидая, когда она повернется, чтобы застегнуть ей молнию. Но Клея не спешила поворачиваться.
Он ни в коем случае не должен был видеть ее оголенную спину, ей очень не хотелось, чтобы он знал, как изменилось ее тело с тех пор, как он видел его в последний раз. Она молчала и смотрела на Макса расширившимися глазами – в конце концов он насмешливо вздохнул и сам обошел ее.
Тогда она вцепилась пальцами в свое платье. Макс мягко разжал их и отвел ее руки.
– Перестань, – сказал он, почувствовав, как напряглась ее разгоряченная кожа от его прикосновения. – Я видел тебя, когда на тебе было гораздо меньше надето… Ну-ка. – Он закрутил ее волосы в большой свободный узел и перебросил их ей через плечо. – Подержи.
Клея замерла, затаив дыхание, а в это время пальцы ее мучителя легко щекотали ей позвоночник, поднимаясь вместе с молнией.
– Все, – прошептал он. – Экзекуция закончена. – Он взял ее волосы, чтобы перекинуть их снова ей на спину, и Клея, обрадовавшись тому, что можно расслабиться, крепко закрыла глаза, но тут ее ждала еще одна неожиданность – она вдруг почувствовала мягкое, теплое прикосновение его губ у себя на затылке. Оно было таким быстрым, что у нее не было времени выразить свой протест… через мгновение он уже как ни
Она не увидела и не услышала, как навстречу ей мчались два подростка на скейтбордах. И только благодаря Максу, следовавшему за ней, удалось Клее избежать серьезного столкновения. Он обхватил ее руками посередине и быстро оттащил назад – как раз вовремя. Сначала один мальчишка, потом другой вихрем промчались мимо них. Клея страшно перепугалась, и испуг ее передался ребенку – он несколько раз довольно ощутимо брыкнулся у нее в животе. Макс вздрогнул, почувствовав ладонью эти слабые удары.
Он тут же отдернул руку – просто от неожиданности, но Клея смешалась и зарделась и, отвернувшись от него, пошла к машине. Макс медленным шагом последовал за ней. Он побледнел, лицо его было страшно взволновано.
Клее вдруг стало его жалко. Все бы у них могло быть по-другому. Если бы они любили друг друга, каким счастьем могло бы быть для них рождение их первого ребенка! Макс впервые почувствовал движение живого существа, которое он создал и которое она хранила в себе. Любой нормальный человек почувствовал бы себя на седьмом небе, но Маке?.. Она грустно подумала, что ведь он способен на глубокие чувства, но почему-то всегда старается скрыть их. Клея жалела Макса, потому что она была ему благодарна, – ведь как бы ни относился к ней, он подарил ей ребенка, а она желала этого всей душой.
Уже сидя в машине, искоса взглянув на Макса, Клея спросила:
– И куда же мы едем?
– Что? – рассеянно спросил он. Мысли его были далеко, к тому же явно не очень веселые. Они подъезжали к Найтсбриджу. – Ах да… Это сюрприз. – Он улыбнулся, желая подразнить ее, но улыбка получилась немного напряженная.
Клея не отставала:
– Ну уж, во всяком случае, ты не одет для «Ритца»! – воскликнула она.
– Скажи, это больно?
– Что? – в свою очередь удивилась она.
– Когда… он так брыкается, – немного запинаясь, объяснил Макс, бросив на Клею нахмуренный взгляд. – Тебе больно?
Клея перевела дух. Она видела, что он спрашивал не из пустого любопытства – ему действительно хотелось знать.
– Иногда, – ответила она неуверенно. – Но большей частью это бывает приятно. – Ей трудно было объяснить словами это сокровенное, скорее духовное, а не физическое ощущение. – Меня больше бы беспокоило, если бы он не двигался. Но изредка он попадает на какой-нибудь нерв, наверно, или на что-то другое, что болит.
– Извини меня за то, что я так себя вел.
– Тебе не за что извиняться. Я все понимаю.
– Да нет, ты многого не понимаешь, – глухо сказал он. – Да и не можешь понять.
Клея открыла рот, чтобы потребовать от него объяснения: последнее свое замечание он произнес с явной насмешкой в ее адрес. Но Макс не дал ей ничего сказать – время для разговоров закончилось.
– Приехали. – Тут уж и Клея отвлеклась:
Макс свернул на неширокий проезд, ведущий к фешенебельному жилому дому. Район этот был смутно знаком Клее, но что-то она не помнила здесь поблизости ресторана.
Макс припарковал машину между «Мерседесом» и «роллс-ройсом», приглушил мотор и обернулся к Клее.