Женская гордость
Шрифт:
– И вы думаете, что я могу прописать что-нибудь вредное для ребенка? – надменно и немного обиженно спросил он. – Речь идет о самом слабом, совершенно безвредном снотворном, мисс Мэддон, – заверил он ее затем добрым, мягким голосом, какой бывает только у врачей.-У вас повысилось давление. Единственный способ его снизить – это полностью расслабиться: я имею в виду строгий постельный режим. Да, да, несмотря на то, что, конечно же, вам захочется вскочить при первой же возможности, – неумолимо продолжал доктор, а затем повернулся к Максу. – Я бы известил ее мать о том, что случилось, –
– Она останется здесь, – коротко ответил Макс.
Глаза доктора расширились от удивления.
– Но мисс Мэддон…
– Ждет от меня ребенка, – резко вставил Макс. Он крепко сжал слабую руку Клеи. – Будьте уверены, я о ней хорошо позабочусь. – Он глубоко вздохнул, отчаянно стараясь казаться спокойным, взгляд его замер на бледном лице Клеи. – Я за нее отвечаю. Она моя.
– Я только имел в виду, что, может быть, ей лучше было бы побыть несколько дней в больнице, – мягко сказал доктор.
– Не надо нам никакой больницы, – без всяких колебаний заявил Макс. – Клея боится больниц. Отец ее долго лежал в больнице, потом умер. Она будет чувствовать себя там ужасно.
Какое-то время доктор стоял в нерешительности, но затем по достоинству оценил силу характера Макса и его квадратную челюсть, не прошел мимо его внимания и взгляд Макса – буквально прикованный к осунувшемуся лицу на подушках. Тогда он молча кивнул и дал знать Максу, что хочет поговорить с ним в другой комнате.
Пересилив себя. Маке поднялся и вслед за доктором вышел из спальни.
– Что с ней? – спросил он, как только они оказались одни и были уверены, что Клея их не слышит. В течение последнего получаса он совсем извелся, так как винил во всем, что произошло с Клеей, только себя. Не случился бы с ней этот неожиданный обморок, если бы он не…
– Переутомление, высокое давление – я мог бы добавить сюда и жару, и много всего другого… но дело даже не в этом. Скажу только, что неоднократно предупреждал, что ей нельзя перенапрягаться. Ну а теперь об этом же самом ей сказал собственный организм, но гораздо убедительнее, чем я. – При этих словах доктор улыбнулся, вспомнив свою безрезультатную борьбу с Клеиным упрямством. – Ей обязательно нужно принимать таблетки с железом. Может быть, вы заставите ее принимать их регулярно? У меня еще не было пациентки, которая бы так ужасно относилась к моим предписаниям!
– Да, – тихо сказал Макс. – Представляю.
Доктор Филдинг ушел, пообещав зайти на следующее утро. Макс вернулся в спальню – Клея смотрела на него во все глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он, сев на край постели рядом с ней.
– Как-то странно. – Она усмехнулась сама над собой, личико ее трогательно бледнело на ярких простынях. – Сильно я тебя напугала? – спросила она раскаивающимся шепотом, видя озабоченное, почти страдальческое выражение на ее лице. – Извини меня, я…
Но Макс не дал ей договорить, ласково приложив палец к ее губам.
– Не смей оправдываться передо мной, – приказал он совсем не строго. – Не надо, я ведь сам во всем виноват! Если бы я не потерял над собой контроль и не приставал бы к тебе, если бы я был хоть
Клея покачала головой и поцеловала закрывающий ее губы теплый, мягкий палец; в глазах ее загорелось сочувствие, когда она встретила его виноватый, измученный взгляд.
– Кроме меня, в этой истории нет виноватых, – сказала она мягко. – Все вокруг твердили мне, что нужно больше отдыхать. Прошлая ночь здесь совершенно ни при чем… Я была бы очень рада, если бы ты и сейчас начал приставать ко мне.
Клея из последних сил старалась развеселить Макса. На самом деле ни о чем таком не могло быть и речи – она даже головы не подняла бы с подушки. Энергия ушла из нее вся без остатка.
– Доктор Филдинг сказал что-нибудь о ребенке? – спросила она через некоторое время еле слышным голосом. Клея тянула с этим страшным вопросом, так как очень боялась страшного ответа.
Макс легко положил ей руку на живот и ободрительно улыбнулся.
– Ребенок в порядке. Все беспокойство только из-за тебя. Нужно оставаться в постели и побольше спать. Я тебе дам сейчас снотворного. Принесу с теплым питьем. Мне сказано сидеть около тебя, никуда не отлучаясь, и стеречь – ты и не моргнешь теперь без разрешения!
– Мне нужно позвонить маме. – Глаза Клеи затуманились: она представила, что будет с матерью, когда та узнает о случившемся. Она еще сильнее побледнела, и одновременно на нее с новой силой нахлынула усталость.
– Я поговорю с ней. Клея, – сказал Макс.
– А как же Брэд…
Макс погладил ее по щеке, стараясь успокоить и ободрить. Глаза его были полны тревоги и заботы.
– Не волнуйся, я обо всем позабочусь. Ты просто отдыхай, хорошо?
Клея молча кивнула. У нее не было ни сил, ни желания ему перечить. Пусть Макс уладит все с Эми, уладит все с Бредом, уладит все на свете. Как хорошо, когда можно переложить на его плечи все эти проблемы, а самой наконец-то по-настоящему расслабиться…
Веки ее отяжелели. Клея перевернулась на бок и, поискав губами его ласковую руку, поцеловала ее.
– Бедный Максик, – прошептала она. – Твоя цыганка доставила тебе столько хлопот…
– Нет, Клея, – тихо сказал он.-Никаких хлопот ты мне не доставила. Ты сделала все, чтобы сделать свой уход от меня совершенно незаметным. Единственное, о чем ты не подумала, это захочу ли я, чтобы ты ушла.
– Ты хотел, пока не знал о ребенке, – сонно возразила Клея. – Но ребенок – это не причина, чтобы цепляться за мужчину, который желает остаться свободным. Во всяком случае, в наше время.
Так они мирно говорили друг с другом в тишине. Лицо Макса было серьезно. Но на ее последнее замечание ему нечего было ответить.
– Поспи хоть немного, – сказал он. – Я пришлю миссис Уолтерс с лекарством.
– Макс? – Он был около двери, когда Клея окликнула его. Макс обернулся. На него смотрели фиалковые, пронзающие душу глаза. – Спасибо.
– За что. Клея? – спросил он.
– За то, что ты здесь, со мной, хотя я знаю – у тебя тысяча разных дел.
– Самое важное для меня – это ты, запомни, – сказал он хриплым от волнения голосом. – Я бы очень хотел, чтобы ты наконец поверила мне.