Женская месть
Шрифт:
– Ты наняла лодку? – Нет.
Когда он сел в постели, Адриенна отстранилась, чтобы их тела больше не соприкасались.
– Позволь мне позаботиться об этом. Я и сам с удовольствием приму душ, а через час встретимся в ресторане. После завтрака сможем отправиться к морю.
– Прекрасно. – Адриенна заставила себя улыбнуться. – Возможно, я задержусь немного. Мне еще надо позвонить Селесте.
– Ну, особенно не задерживайся.
Он поцеловал ее, и Адриенна, уже мучимая раскаянием, вся отдалась этому поцелую. Филипп с сожалением выпустил ее из объятий.
– А знаешь, люди могут довольно долго обходиться без пищи.
В
– Но только не я.
Когда Филипп ушел и Адриенна осталась одна, ее охватила грусть. Взяв себя в руки, она быстро поднялась с постели и принялась за дело.
Она задерживалась уже на четверть часа. Филипп сидел у окна ресторана и наблюдал за солнцепоклонниками, натиравшимися маслом для загара. Он знал, что есть женщины, которые не ценят время, но тут же напомнил себе, что Адриенна к их числу не принадлежит. Сдерживая нетерпение, он допивал уже вторую чашку кофе. Если мужчина начинает считать минуты, это означает, что он не в форме. Филипп взял в руки розу, которую положил рядом с ее тарелкой. Он был совсем не в форме.
Прошлой ночью с ним случилось нечто большее, чем пароксизм страсти и ее удовлетворение. Что-то в нем кардинально изменилось. Он не искал никого, даже и не мечтал найти, кто подошел бы ему так идеально, как она. «Впрочем, и я ей тоже подошел», – подумал он, закуривая сигарету. Если Адриенна считает, что после близости с ним ничего в ее жизни не изменилось, он докажет ей, что она заблуждается.
Впервые в жизни Филипп принял решение, которое не должно было послужить его благу или выгоде, и все-таки он его принял. И, черт возьми, не собирался тратить утро на то, чтобы убеждать любимую, что решение это было правильным.
Филипп раздавил сигарету в пепельнице, оставил ее дымиться, а кофе остывать и вышел из ресторана. К тому моменту, когда он приблизился к двери ее номера, в нем все возрастало беспокойство. Обругав себя влюбленным дураком, он постучал в дверь сильнее, чем это было необходимо.
Ответа не последовало. Дверь оказалась запертой, но в кармане у него был ключ.
Номер был пуст. Об Адриенне напоминал только запах ее экзотических духов. На туалетном столике остались следы пудры, но флакончики и тюбики исчезли.
С минуту Филипп ощущал ярость и бессилие. Он никогда не был человеком буйного нрава, но сейчас подумал, что мог бы убить Адриенну. Подавив свои чувства, он подошел к телефону и набрал номер администратора.
– Как давно Лара О'Коннер выписалась из отеля? Сорок минут назад? Благодарю вас.
«Адриенна сбежала, – думал он, опуская трубку на рычаг. – Но напрасно она считает, что он не сможет ее догнать».
В то время как Филипп поклялся разыскать ее, Адриенна пристегивала ремни в самолете. Ее глаза были скрыты темными очками, но не потому, что опухли от слез. Она не могла позволить себе такой слабости. Ее глаза выражали сожаление и раскаяние. «Филипп будет вне себя от гнева, – размышляла она. – Но потом успокоится и будет жить, как прежде, так же, как и я». В ее жизни не было места чувствам, которые он заставил ее испытать этой ночью. До тех пор, пока «Солнце и Луна» не окажутся у нее в руках, она не хочет думать ни о чем, кроме мести.
20
В Лондоне шел мокрый снег, улицы города были серыми и унылыми. Резкий пронизывающий ветер рвал пальто
– Вот и чай, дорогой.
Верная своей давней привычке все успевать, Мери Чемберлен вошла в свою уютную гостиную. Повернувшись к матери, Филипп взял у нее из рук нагруженный снедью поднос. На нем имелось все, что он любил с мальчишеских лет. Хотя настроение у него было самое мрачное, он сделал над собой усилие и улыбнулся. Мери всегда старалась баловать сына, даже когда у нее не хватало на это средств.
– Да ты тут наготовила еды на целый полк.
– Должен же ты предложить что-нибудь своему гостю. Мери села за стол и взяла в руки чайник. Сервиз мейсенского фарфора [39] был украшен бледно-розовыми цветами с золотыми листьями. Каждый раз, когда Мери ставила его на стол, она чувствовала себя важной дамой.
– Пока он не пришел, я надеюсь, что мы выпьем по чашке чаю и поболтаем.
Она добавила в чай. сына сливок. Мери считала, что ее сын слишком худ, и положила на его тарелку два кекса, покрытых глазурью.
39
Meйсен – город в Германии на Эльбе, славящийся своим тонким фарфором.
– Ну разве у нас не уютно?
– Гм-м.
– Пей чай, дорогой. Перемена климата – всегда тяжелое испытание для организма.
Она знала, что рано или поздно сын расскажет ей о том, что его гнетет.
Филипп подчинился автоматически, изучая лицо матери поверх края чашки. За последние несколько лет Мери немного пополнела. «Впрочем, это пошло ей на пользу», – подумал Филипп. Когда он был ребенком, мать всегда казалась ему слишком худой. Сейчас ее лицо приятно округлилось, и если кожа утратила девическую свежесть, то приобрела сияние, свойственное внешности зрелой женщины. Конечно, есть кое-какие морщинки, но они скорее мимические, оттого что она любит посмеяться, а не от возраста. Мери всегда была смешливой.
Филипп внешне походил не на мать, а на того мужчину, который ворвался в ее жизнь, а потом столь же быстро ее покинул. В детстве мальчику очень хотелось найти отца, каждого мужчину, от почтальона до принца-регента, он внимательно изучал, пытаясь обнаружить в нем сходство с собой. До сегодняшнего дня он так и не знал, как поступил бы, если бы встретил отца.
– Ты изменила прическу.
Мери кокетливым жестом взбила волосы.
– Да. И что скажешь?
– Что ты красивая.
Она довольно улыбнулась.
– У меня новый парикмахер. Его зовут мистер Марк, можешь вообразить? – Она округлила глаза и слизнула крошку глазури с пальца. – Он так мило кокетничает, что хочется дать ему за это двойные чаевые. Все клиентки от него без ума, но я думаю, он другой ориентации.
– Епископального вероисповедания?
В ее глазах заплясали смешинки. Ее Фил всегда был чертенком.
– Можно сказать и так. Ну а теперь… – Вернувшись к своему чаю, она улыбнулась. – Расскажи мне о своем отдыхе. Надеюсь, ты не пил там воды? О тамошней воде говорят такие ужасные вещи. Хорошо провел время?