Женские фантазии (Герой моих грез, Фантазия)
Шрифт:
Элизабет восприняла предложение без энтузиазма. Работая в магазине, она одевалась созвучно тому, что ее окружало: одежда пастельных тонов, кружева, струящиеся романтичные платья, принадлежавшие, казалось, прошлому веку. Элизабет сомневалась в том, что у Лилы найдется что-нибудь подходящее. Черные кожаные штаны и броская бижутерия едва ли будут выглядеть органично. Тем не менее Лила обещала вести себя примерно. Элизабет решила, что она незаслуженно обидела бы сестру, отклонив искреннее предложение о помощи. И вот теперь, пока маникюрша колдовала над ее ногтями, Элизабет втайне наслаждалась
Всякий раз, стоило ей подумать о предстоящем вечере, как в животе у нее становилось неприятно легко. Она не видела Адама Кавано с понедельника, с того самого дня, как он назначил ей встречу. До нее доходили слухи о том, что Кавано бывал в отеле каждый день, и Элизабет невольно задавалась вопросом: почему он ни разу не зашел поздороваться? Но тогда получалось, что этот вечер был куда более значимым для нее, чем для него.
Что ж, Элизабет отдавала себе отчет в том, что иначе и быть не могло. Существовало несколько причин, чтобы считать этот вечер выдающимся. Прежде всего сегодня она действительно впервые после того, как в аварии погиб Джон, шла в ресторан с мужчиной. Кроме того, если кто-то и мог помочь Элизабет забыть о типе из соседнего дома, то только Адам Кавано.
Ей не нравилось вспоминать о том, что произошло, когда она обнаружила Теда больным. Ей не хотелось думать о том, как он выглядел нагой в измятой постели. Всякий раз, как Элизабет вспоминала о его голове у себя на коленях, она вздрагивала от возбуждения.
Элизабет избегала даже смотреть в сторону соседнего дома, хотя и отправила детей проведать Теда. Дети доложили ей, что Рэндольф поправляется. Таким образом, необходимости в ее приходе не было, а следовательно, почему бы не забыть обо всем, притворившись, что ничего не произошло?
Именно это она и пыталась делать каждую ночь. Но, понимая всю тщетность усилий, она включала лампу, брала блокнот и ручку и начинала писать. Лила при каждой встрече просила дать ей почитать что-нибудь еще из сочиненного, и Элизабет, дабы удовлетворить ненасытные аппетиты сестры и отвлечься самой, делала то, чего от нее хотела Лила. Единственная проблема состояла в том, что мужчины в ее фантазиях все явственнее обретали черты Теда Рэндольфа. Хотя, видит бог, Адам Кавано гораздо больше подходил на роль героя-любовника, ибо его тип был классическим, из тех, кто сражает женщин наповал.
Элизабет слегка меняла черты воображаемых любовников, то осветляя волосы, то делая более темными глаза, так, чтобы они не копировали Теда, но пират из последней серии был словно списан с Рэндольфа. Таким, должно быть, Тед был в юные годы.
Закончив свою работу, маникюрша привела Элизабет к стилисту, которому предстояло уложить волосы. Мастер снял бигуди, Элизабет ждала дальнейших манипуляций, но дорогой парикмахер попросил ее наклониться, откинул волосы и без помощи расчески, действуя только пальцами, причесал их. Элизабет была удивлена. Ей казалось, что за тридцать долларов с ней могли повозиться и подольше, но, как говорится, он — стилист, ему виднее… Когда Элизабет откинула голову назад, ее натуральные светлые волосы стояли дыбом.
Ну
Настолько новый, что, когда она вошла в дом, дети в один голос закричали:
— Эй, мама, ты выглядишь как танцовщица!
— Господи… — простонала Элизабет.
Перед тем как уйти, миссис Алдер проинформировала Элизабет о том, что дама из химчистки позвонила и сказала, что с ее платьем возникла какая-то проблема.
— Какая? — убитым голосом спросила Элизабет, представив, что химикалии, используемые при чистке, выжгли на ее лучшем платье дыру.
— Она не сказала, но я уверена, что ничего страшного. До свидания.
На самом деле новость была убийственной. Новенькая работница отправила ее единственное приличное платье другой миссис Берк. Они пытались дозвониться до нее, но тщетно. Оставалось ждать до понедельника.
— Боюсь, что вы сможете получить свое платье только в начале следующей недели.
К концу разговора Элизабет была готова позвонить Адаму Кавано и, сославшись на непредвиденные обстоятельства, отменить встречу. Она уже искала номер отеля в записной книжке, когда раздался телефонный звонок.
— Привет, это я! — весело сказала Лила. — Я заработала для тебя триста семьдесят два доллара, но видит бог, как я устала. Решила позвонить перед тем, как выпить стаканчик.
— Лила, у меня неприятности… — Элизабет упала в ближайшее кресло и принялась объяснять сестре про платье: — У меня нет другого, подходящего для такого случая.
— Знаешь, по-моему, ты должна только радоваться. В этом платье тебе можно сто лет дать. Я принесу что-нибудь из своих шмоток.
— Своих?!
— Да. Что ты так испугалась? — обиженно спросила Лила.
— На тебе твои вещи выглядят потрясающе, — принялась оправдываться Элизабет, — но ты же знаешь, наши вкусы не совпадают.
— Я принесу самые немодные тряпки.
— Большое спасибо.
— Ну вот, цель достигнута. По крайней мере я заставила тебя улыбнуться. Выпей что-нибудь для расслабления, а я сейчас приеду.
Элизабет разрешила детям испечь печенье из готового теста — только вырезать формочкой и положить в духовку, — а сама отправилась наверх принять ванну. Для нее этот способ расслабиться был предпочтительнее, чем тот, что предложила Лила. Полулежа в ванне, она дописала эпизод с пиратом, придуманный днем в салоне красоты. Пусть избито и банально, зато занимательно. Если даже для публикации не подойдет, Лила получит удовольствие. Сестра оказала ей услугу, теперь очередь Элизабет.
Запах горелого печенья достиг Элизабет, едва она открыла дверь ванной. С исписанными листами в руке она бегом сбежала по лестнице, чтобы спасти остатки печенья. Мэган и Мэтт, увлеченные фильмом, забыли включить таймер духовки. Пока все трое разгоняли дым, приехала Лила.
— Наконец-то классная прическа! — воскликнула она.
Дети дружно рассмеялись, Элизабет закатила глаза.
— Что я сказала смешного? — с недоумением спросила Лила.
— Да ничего, — быстро ответила Элизабет и, схватив сестру за руку, потащила ее наверх. — Давай посмотрим, что за наряды ты мне притащила!