Женские истории. Просто о сложном

Крынская Юлия

— Отдай. Там порешаем.

— Расписку напишешь.

Кидала поворачивается к Цыгану.

— У меня деньгами десятка. Остальное могу товаром отдать.

— Товар мы и так возьмём. По криминалу. Бабло гони.

Из багажника машины кидалы в «бэху» перекочёвывает злосчастный «Хитачи» и ещё пара крутых видаков, ящик французского шампанского, сумка со шмотьем и пара икон. Кидала, разинув рот, пялится на утекающее из рук добро:

— Что за беспредел?

Цыган бьёт

ему поддых, и тот, подлетев, падает на колени. Хватает воздух ртом.

— По-хорошему ты не понимаешь, — Цыган кивает одну из братков. — Терминатор, поучи его.

— Не надо, — Кидала отползает к машине. — Есть деньги!

Торопливо шарит рукой под сиденьем. Терминатор вырывает у него из рук пачку и пересчитывает.

— Аккурат полтос, — нагибается и достаёт из кармана джинсов кидалы ещё деньги. — И здесь десятка.

Цыган подходит и забирает деньги.

— В расчёте? — злобно смотрит на него кидала, вползая на водительское сиденье.

— Краями.

Цыган кивает браткам. Кешу выпускают из машины. Тот рысью бежит к «жигулям» подельника, и они спешно сваливают.

— Слышь, Саня, иди сюда, — Цыган отсчитывает несколько купюр, остальные убирает в карман пиджака. — Держи десятку. Смотри-ка, номер телефона на косаре. Не иначе какой-нибудь красотки.

— От души, — беру деньги и прижимаю руку к груди.

— А это подарок на свадьбу, — Цыган достаёт «Хитачи» из багажника и вручает мне. Сверху ставит бутылку шампанского. — Ладно бывай. Будешь искать работу, знаешь где меня искать.

— Спасибо, — стою растерянный.

— Погнали, братва! — Цыган садится в свою машину. Парни в свою.

Стоим с Андрюхой посреди площади, не в силах вымолвить ни слова.

— Понял, Саня, на чьей стороне сила теперь?

— Мир сошёл с ума, брат! Сколько времени?

— Без двадцати три!

— Твою ж мать, — всовываю Андрюхе в руки коробку с видаком. Хватаю бутылку шампанского. — Я погнал к памятнику! Езжай следом, посмотришь, кто бабки заберёт!

Бегу к ближайшему такси. Выскочив на Измайловский, машина летит к Исаакиевскому собору. Растерянно смотрю на деньги. Надо ж завернуть их во что-то.

— Братан, есть у тебя пакет или что-то в этом роде?

Водитель смотрит на меня, на деньги и молча достаёт из двери газету. Заворачиваю купюры.

— Приехали!

Рассчитываюсь с водителем и, сломя голову, бегу к памятнику. Наплевав на позирующих молодожёнов возле бронзового Петра, падаю на колени и зарываю пачку денег в ворохе гвоздик и роз. Один из шипов впивается в палец до крови. Диковато озираюсь. Успел.

— Молодой человек! Можете убраться из кадра? — не иначе, как мамаша невесты или жениха нависает надо мной.

— Да, простите, — поднимаюсь и, отряхнув колени, бегу к Дворцовому мосту. Красная «девятка» с чёрным крылом разворачивается около медных сторожевых

львов и тормозит. Я вспоминаю, где слышал голос Маринкиного похитителя. Рыжий! Из машины вываливают трое и с интересом разглядывают прохожих. Сплёвывают. Закуривают. Галдят. Взглядом безошибочно выцепляют меня. Уже не бегу. Берегу силы. Трое на одного — нормальный расклад. Свадьба без драки, не свадьба.

— Здорово, мужики! — краем глаза замечаю Марину в машине. Сидит зарёванная девочка моя. И с ней ещё один браток.

— Мужики на заводе пашут, — Рыжий выходит вперёд и удивлённо тянет. — Это ты?

— А ты кого ожидал здесь увидеть? Медный всадник на постаменте остался, — мне даже на руку его замешательство.

— Молодец, хорошо бегаешь. Тридцак в лёгкую собрал.

— Так может краями и разойдёмся? — вспоминаю, как на вокзале Цыган с кидалой разговаривал.

— Разойдёмся. Только поучим тебя напоследок.

— Толпой или один на один? — спиной отхожу к гранитному парапету, чтобы обойти меня не смогли.

Коренастый бугай выходит вперёд и выплёвывает жвачку:

— Пялить тебя сейчас буду. Молись!

— Ну, я прямо уже обделался от страха, — ставлю шампанское на асфальт и снимаю пиджак, который раз за этот день.

Бугай бросается на меня, я пробиваю ему по печени, и он падает на колени.

— Следующий…

Заваруха длится недолго.

— Гады, ненавижу! — Маринка выскакивает из машины, прихватив монтировку. Она несётся ко мне, по пути отвешивая по спине одному из уцелевших парней. Встаём с ней плечом к плечу. Твою ж дивизию! Центр города и ни одного мента. Хоть бы кто ноль-два набрал. Впрочем, уже не надо.

— Встретимся ещё, — сплёвывает Рыжий, поднимаясь с земли.

— Милости просим! — Утираю кровь, сочащуюся из рассечённой брови.

***

Цыган

— Здорово, Рыжий, с чем пожаловал? Где Маринка моя? — Тушу сигарету о край массивной хрустальной пепельницы. — Матерь Божья! Это ж кто тебя так уделал?

— Держи тридцатку и ещё штрафную десятку сверху, — Рыжий кладёт деньги на стол. — Больно шустрая Марина твоя оказалась.

Беру верхнюю купюру и рассматриваю написанный на ней номер телефона.

— Рыжий, а ты знаешь что-нибудь про круговорот бабла в природе?

— Неа. Бабло не пахнет. Думаю, это всё, что надо знать о нём.

Вернуть себя

Ирина боготворила мужа. Десять лет самозабвенно вела хозяйство в их огромном доме, старалась, забыв о себе, угодить любимому. Михаил владел крупной строительной компанией, возвращался домой поздно, часто ездил в командировки. Машенька и Дима ложились спать в девять вечера. Отец изредка заходил пожелать им спокойной ночи — вот и всё воспитание.