Женские страшилки и заморочки

Ланиус Андрей

– Черт побери! Кто знает – где ее искать?!

– Я! – неожиданно признался Кузя.

– И молчишь? – воспрянул Дон-Жуан. – О, Санта Мария! Кузя, веди! Времени терять нельзя…

Простецкий лик моториста отобразил явную борьбу между опасением перед начальством и уважением к бывшему коллеге, ходившему на сейнере в штормягах Тихого океана. Победило второе.

– Пошли, – коротко согласился он.

Прошагав несколько сотен метров по шоссе, Дон-Жуан со спутником свернули влево. Перепрыгивая через пересохший арык, Дон-Жуан упал. Верный Кузя

помог ему подняться. Вытоптанной тропой они шли через степь. Шпага, отстегнувшись от перевязи, била Дон-Жуана по ногам. Приглушенный расстоянием, со стороны покинутой площадки еле слышно пульсировал вальс, подобный дыханию затихающей ночи. Порывы похолодавшего ветра несли сухой аромат выгоревших за лето трав…

Впереди показались одноэтажные коттеджи. Остановившись возле одного из них, Кузя указал пальцем:

– Здесь. Ихний дом.

Входная дверь была приоткрыта – из-под нее выбивалась полоска света.

– Идем! – сказал Дон-Жуан, снимая помятую шляпу.

– Не-ет! – безоговорочно воспротивился его непродолжительный друг Кузя. – Я не могу. И тебе не советую. А вообще, как хочешь.

Круто развернувшись, моторист сгинул в ночи, как в вечности – навсегда. А Дон-Жуан решительно шагнул в дом…

В квадратный коридор выходили четыре двери – по две с каждой стороны. Он потянул ручку первой, что слева. Темная комната была пуста. Дон-Жуан осторожно открыл дверь следующей… и замер. Освещенные розовым ночником, на широкой кровати, укрывшись шерстяным одеялом, спали рядышком Кармен и Командор: она лежала с края, он – лицом к стене. Дон-Жуан отметил – одежда Кармен разбросана в беспорядке, в то время как Командора аккуратно сложена. Его огромный меч в кованых ножнах висел на стене рядом с уникальным охотничьим ружьем фирмы «Льеж».

Помедлив несколько мгновений, Дон-Жуан опустился на одно колено у края постели. Почти у его глаз белело прекрасное лицо Женщины – черные крылышки ее закрытых век чуть трепетали, припухлые губы со следами кармина будто ждали поцелуя. Приподняв шляпу, во время свадебных перипетий потерявшую законченность формы, Дон-Жуан несколько раз провел кончиком павлиньего пера по обнаженному плечу Кармен, приоткрытому сбившимся одеялом. Кармен вздрогнула и приподнялась.

– Дон-Жуан?! – шепотом вскричала она. – Безумец! Да знаешь ли ты, что гибель ждет того, кто навлечет гнев Командора? Уйди, заклинаю тебя!

– И не подумаю, – страстно, но так же почти беззвучно, возразил Дон-Жуан. – Ты будешь моей! А если нет – лучше смерть от кого угодно… Хотя бы и твоего Командора!

О, пророческие слова, которым вскоре суждено сбыться!

– Впрочем, и я не лыком шит, – добавил он, многозначительно коснувшись эфеса шпаги, алый бант на которой остался едва ли не единственным свидетельством его былого внешнего лоска.

– Этого еще не хватало! – одними губами ахнула Кармен, пряча в подушку побледневшее лицо.

Дон-Жуан немедленно попытался обнять ее, но Кармен проворно освободилась. Затормошив Командора, она громко сообщила ему с наигранным

оживлением, как о чем-то, якобы чрезвычайно приятном:

– Посмотри, кто к нам пришел!

Командор, словно и не спал, медленно повернулся к Дон-Жуану.

– Ты появился снова? – раздельно произнес он, не отрывая от гостя пристального взгляда. – Забавно.

– Прошу прощения за поздний визит, – нашелся Дон-Жуан. – Но иного выхода у меня не было – этот городишко, как видно, не отличается гостеприимством. Все бросили меня. Дабы найти ночлег, пришлось идти к вам. Как-никак, мы немного знакомы?

Командор выслушал его с непроницаемым лицом.

– Действительно, положение твое достойно жалости, – произнес он, когда Дон-Жуан умолк. – Но это ни в коей степени не оправдывает невоспитанность… Да, в наших краях не найдешь чайного домика, каковые имеются в Гонконге. Не обретаются у нас и толедские потаскушки, что тебе всегда было по нраву. Ты неисправим.

Дон-Жуан бросил ладонь на рукоять шпаги.

– Если вам угодно сатисфакцию, Командор, я к вашим услугам! – стараясь сохранить неумолимо испаряющееся собственное достоинство, проговорил он.

Командор нетерпеливо отмахнулся.

– Мне угодно, чтобы ты вышел за дверь – Кармен должна одеться… Когда уезжаешь?

– Завтра. То есть уже сегодня. Чуть свет.

– Очень хорошо… Кармен, постели ему.

Вслед за нею Дон-Жуан прошел в комнату, дверь которой открывал первой. Здесь также стояла кровать. Когда Кармен начала расстилать ее, Дон-Жуан опять обнял Женщину – но понуждал его на то уже не любовный пыл, а последняя попытка остаться самим собой. Кармен решительно разомкнула объятие.

– Дон-Жуан, не сходи с ума! – прошелестел ее прерывающийся, однако непреклонный голос. – Прощай… Или, если хочешь, до свиданья…

С этими словами она оттолкнула Дон-Жуана.

Он упал на постель. И заснул.

Разбудил его Командор, бесцеремонно ткнув огромным пальцем в грудь.

– Тебе пора, – неласково сообщил он.

На земле еще лежала ночь: лишь на востоке темнота как бы истончала, переходя в дымчато-серый цвет. Над степью сверкали по-осеннему мелкие звезды, похожие на проколы в темном небе, сделанные до синевы раскаленной иглой. Дон-Жуану было холодно – то ли от предрассветной свежести, то ли из-за той болотной слякоти, которая обволакивала душу…

Мысли путались. Первый раз в жизни Супруг не вызвал его на дуэль, не навлек на его голову негодование общества, не опасался и не боролся с ним! «А ведь Командор мог просто ухлопать меня как наглого воришку, ночью забравшегося в дом! И даже уголовный кодекс оправдал бы это…» – мелькнуло у Дон-Жуана.

За весь путь они не обмолвились ни словом. Дон-Жуан едва поспевал за исполинской поступью Командора, стараясь не отстать от его спины. Наконец, тот остановился.

– Туда, – вымолвил он, указывая рукой в сторону маленьких самолетов, силуэты которых вычерчивались на заметно посветлевшем небе.