Жены, которым не повезло

Сухов Евгений Евгеньевич

– Я понял. Спасибо за информацию.

– Не за что, – уже мягче произнес Володька. – Но ты все равно продолжай держать меня в курсе. Дело интересное. Знаешь, я даже жалею, что оно мне не досталось.

– Хорошо, буду держать в курсе, – пообещал я.

– Ну что, пока?

– Пока, – сказал я и нажал на «отбой».

Такой сумятицы в голове, что была у меня сейчас, я, кажется, и не припомню. Попадать в тупиковые ситуации, конечно же, приходилось, но выход из них так или иначе всегда находился.

Но как быть теперь? Неужели это все же работа Кочета и я просто купился на его развесистую «клюкву»? А он хорош! Умеет лепить горбатого!

Интересно, есть ли у Кочета алиби на вчерашнюю ночь? Должно быть, есть. Наверное, оно такое же шаткое, как и на вечер шестого декабря, когда была убита Аида Крохина. Так или иначе, но мне с Павлом Кочетковым необходимо встретиться и поговорить. Ибо лучшее лекарство от сумятицы в голове – это поочередное разрешение возникших вопросов. Разумеется, не всех сразу, что внесет еще большую сумятицу, а одного за другим…

– Марья Афанасьевна, здравствуйте. Это Русаков…

– Здравствуйте, Аристарх Африканыч. Есть успехи?

Я пропустил мимо ушей этот вопрос. Да и что мне говорить? Врать? Что-то не хочется, кураж пропал. А говорить Маше все как есть – тоже ни к чему… Зачем расстраивать бедную женщину.

– Мне нужно еще раз встретиться с Павлом.

– Я не знаю, где он, – ответила Маша. – Так я и полицейским сказала, что сегодня приходили…

Ей явно есть что мне сказать. Но она не может говорить, потому что знает, что телефон прослушивается. И это ей сказал Паша. Значит, связь с ним у нее имеется. Или, во всяком случае, была до недавнего времени.

– Вы знаете, что случилось вчера ночью? – спросил я.

– Вы про убийство в доме на шоссе Энтузиастов? Да, я про это слышала. Сейчас все об этом говорят… Но Паша тут ни при чем.

– Поэтому мне и нужно с ним поговорить, – продолжал я настаивать, хотя понимал, что Маша мне ничего не скажет. Оставалось только вежливо откланяться. – Ладно, – произнес я. – Простите за столь поздний звонок.

– Ну что вы, я ложусь поздно, – раздалось в трубке.

Она явно ждала от меня каких-то слов. А эта Маша не так проста, как кажется. Или хочет казаться…

– Вы ведь не бросите это дело? – с надеждой спросила она. – Вы ведь обещали помочь…

– Нет, не брошу.

– А что вы будете делать дальше?

– Ну, сейчас я лягу спать, а завтра к девяти пойду на работу и постараюсь выяснить побольше о преступлении, что совершилось вчера ночью на шоссе Энтузиастов. А дальше буду думать и действовать в зависимости от обстоятельств…

– Вы уж не бросайте нас, – попросила Маша, и по ее тону я понял, что она получила нужную информацию и намерена прекратить разговор. Поэтому ответил ей:

– Нет, не брошу, – и, попрощавшись, положил трубку.

Ну вот, кажется, и объяснились. Теперь я более-менее знаю, что мне делать дальше: ждать встречи с Павлом Кочетковым. Как это произойдет – пусть решает он. Если у Маши

имеется связь с братом, она непременно доложит ему о нашем разговоре и Кочет примет решение, как со мной встретиться…

Я пошел на кухню, и тут раздался звонок в дверь. Я посмотрел на часы: без четверти одиннадцать. Неужели Ирина?

Я вышел в прихожую, открыл дверь и увидел на пороге вовсе не Ирину, а Альберта Ивановича Киприани. Кого меньше всего ждал в этот вечер, так это его. А правильнее сказать, вообще не ждал!

– Добрый вечер, – поздоровался он.

– Добрый, – машинально ответил я, отступая и давая частному детективу войти. Тут же пришло осознание того, что для него этот вечер совсем не добрый. Навалилось на мужика!

– Простите, я, наверное, не вовремя. – Голос у Альберта Ивановича звучал хрипловато, да и сам он выглядел не лучшим образом: под глазами глубокие тени, нос заострился, в глазах неизбывная тоска… – Но меня привели к вам обстоятельства, которые не терпят отлагательств…

– Понимаю…. Примите мои соболезнования… по поводу… безвременной кончины вашей супруги…

– Убийства, господин Русаков, убийства…

– Проходите, – пригласил я его в комнату.

Киприани благодарно кивнул и вошел в гостиную. Осмотревшись, сел на стул возле стола, я устроился напротив.

– Мне надо поговорить с вами, – начал Альберт Иванович.

– К вашим услугам, – ответил я.

– Вы ведь ведете журналистское расследование гибели жены Юрия Крохина, так?

– Так, – согласно кивнул я.

– А почему вы за него взялись?

В иных условиях я вряд ли ответил бы правду, но у Альберта Ивановича убили жену, ограбили квартиру, и врать человеку в таких обстоятельствах было бы бессовестно и, наверное, даже подло. Поэтому я сказал как есть:

– Меня об этом попросила сестра подозреваемого Павла Кочеткова. Она не верит, что ее брат мог убить…

– И вы ей поверили? – посмотрел на меня Киприани с сожалением, к которому было примешано еще что-то, похожее на презрение.

– Да, я ей поверил, поэтому и взялся за это дело.

– А вы знаете, что обычно сестры не верят, что их братья убийцы, жены не могут поверить, что убийцы их мужья, а матери ни за что не признают, что их сыновья могут убить?

– Конечно, знаю.

– Тогда с какого… – Киприани тут же поправился: – Почему вы ей поверили?

– Ну, я не сразу поверил.

– А-а, так вы встречались с самим Кочетковым, – догадался Киприани.

– Да, встречался, – ответил я.

– И вы поверили рецидивисту? – скривил губы частный детектив.

– Не сразу, – выдержал я его тяжеловатый взгляд. – Сначала проверил то, что он мне рассказал.

– И что?

– По версии следствия, убийство произошло в промежуток времени от десяти до половины двенадцатого вечера, а в это время Павел Кочетков с приятелем сидели в «Закусочной» на Измайловском бульваре и пили пиво. Это алиби, Альберт Иванович…