Жены-мироносицы
Шрифт:
В Риме Антипа с Иродиадой Калигулу не застали. Молодой император веселился на своих виллах в капанском городке Байи. Иродиада с мужем направились в этот городок, сплошь застроенный роскошными виллами римской знати. Причем каждый император при постройке этих дворцов старался перещеголять своего предшественника. Антипа был принят Калигулой с самого утра. Император милостиво разговаривал с ним и с Иродиадой, которой отдавал особое предпочтение, как родной сестре своего друга Агриппы. Фортунат прибыл в Байи в этот же день и передал императору письмо Агриппы. В этом письме все было бездоказательно, но чтобы ложь походила на правду, Агриппа решил добавить к ней неоспоримые факты. В доказательство приведенных обвинений Агриппа указывал, что в арсеналах Антипы заготовлено оружия на семьдесят тысяч воинов. Когда императору принесли какие-то письма,
— Да, в моих арсеналах именно столько вооружения.
Император тут же закончил аудиенцию, пригласив Антипу и Иродиаду посетить его через десять дней.
— О, — простонала Иродиада, когда они остались одни, — чует сердце, это козни моего брата. Не надо было тебе отвечать про арсенал.
— Почему же? — удивился Антипа, — ведь арсенал заготовлен давно и не против Калигулы.
Но беспокойство жены передалось и Антипе. Его, как и всякого мнительного человека, чем дольше он об этом думал, тем всё сильнее охватывала тревога.
В эти десять дней Антипа, по совету жены, решил действовать. Каждый день он устраивал блистательные пиршества для сенаторов и близких к императору людей. Щедро раздавал богатые дары. Об этих пиршествах, на которые уходила уйма денег, разговор пошел по всему Риму. Но среди роскоши убранных цветами и иллюминованных залов, со столами, заставленными всевозможными яствами, с Иродом Антипой стали происходить странные вещи. Как только он глядел на одно из этих лакомых блюд, так на блюде во всем ужасе представлялась ему мертвая голова Иоанна, и в ушах звучал голос пророка: «Не должно тебе иметь жену брата твоего». Пирующие замечали неожиданно находивший на тетрарха ужас, который застывал в его глазах, но объяснить это никак не могли. Ирод сразу становился молчалив и сумрачен. Иродиада, обеспокоенная таким поведением мужа, уже была не рада, что затеяла поездку в Рим, но отступать было поздно.
Когда Антипа и Иродиада были вновь приняты Калигулой, тот уже успел все обдумать. С Иродиадой, как родной сестрой своего друга, император решил поступить милостиво.
Как только Антипа и Иродиада вошли в зал, Калигула без лишних церемоний сразу велел зачитать свой указ. В указе означались все вины Антипы. По приговору императора все земли тетрархии Антипы отходили к Агриппе. Ему же передавались и все денежные средства тетрарха. Сам Ирод Антипа ссылался в галльский город Лугдунум на вечное поселение. Средства его жены Иродиады оставлялись ей в полное пользование, а защитником ее интересов становился ее брат Агриппа. Пока зачитывали указ императора, Антипа стоял бледный, с поникшей головой. Иродиада поняла, что это конец, и решила встретить его достойно. Она слушала, гордо подняв голову. От гнева ее лицо зарумянилось. Император невольно залюбовался этой женщиной. Он решил, что обрадовал ее своей милостью, и был горд за свое великодушие. Когда закончили читать указ, Иродиада вышла на шаг вперед и, обращаясь к Калигуле, сказала:
— Государь! Ты великодушно и милостиво предложил мне исход, но мне мешает воспользоваться твоей милостью моя преданность мужу: я, разделявшая с ним все, когда он был счастлив, теперь не считаю себя вправе бросить его при перемене судьбы.
Она поклонилась императору и отошла за плечо своего мужа. Эту речь Калигула воспринял как личное оскорбление. Император встал и, стараясь сохранять достоинство, произнес, обращаясь не к Иродиаде, а к своим секретарям:
— Напишите указ о лишении жены Ирода Антипы всего имущества в пользу брата и о ее следовании в ссылку за мужем.
ГЛАВА 38
Через неделю из порта Дикиархея в Галлию вышло судно, которое увозило в ссылку бывшего тетрарха Галилеи и Переи Ирода Антипу и его жену Иродиаду. Прибыв в Лутдунум, они поселились в маленьком домике на краю города, недалеко от речки. На том берегу реки, сразу у воды высились бастионы римской крепости. Через два месяца к ним в ссылку прибыла Саломея. Калигула решил досадить гордой Иродиаде тем, что сослал ее дочь. Агриппа не протестовал, а даже был рад, боясь, что Саломея начнет интриговать против него, мстя за свою мать. Если император хотел досадить Иродиаде,
— Как мог Агриппа так поступить, — сама с собой горестно сетовала Иродиада, — родную племянницу не пожалел.
Иродиада вспомнила, как в далеком детстве пыталась спрятать любимого брата от мнимых убийц. Как прижимала его плачущего к себе. И ей еще горше становилось от этих воспоминаний.
Антипа целыми днями пропадал в местной таверне. Сидел среди солдат и местных ремесленников, пил кислое галльское вино и молча слушал рассказы старых вояк о походах на германцев и галлов. Иногда он сам рассказывал, как воевал с арабами. В ссылке Антипа прожил недолго, всего полгода. Умирая, метался в беспамятстве, требовал, чтобы к нему привели пророка Иоанна.
Третья зима ссылки выдалась особо суровой. Иродиада целыми днями сидела возле очага, вороша горящие головешки. Все время мерзли руки и ноги. «Это старость пришла», — говорила Иродиада самой себе. Дочь постоянно пропадала на том берегу, в крепости. Иродиада знала, что Саломея ходит на свидания к одному центуриону.
— Ты, женщина царских кровей, нашла с кем связаться, с простым солдатом, — ворчала Иродиада, понимая, что ничем уже не может изменить судьбу дочери.
До Иродиады доходили слухи, что ее дочь танцует перед солдатами во время их пирушек. И тут она ничего не могла поделать. Помнила, что сама когда-то толкнула дочь на беззаконный танец.
Обычно центурион присылал за Саломеей лодку с гребцами, но в эту суровую зиму река покрылась льдом, что в этих краях случается довольно редко. Теперь Саломея бегала на ту сторону по льду. Оттепель наступила неожиданно, и лед начал подтаивать.
— Не ходи сегодня в крепость, — попросила мать, — я слышала, как трещал лед на реке.
— А что мне здесь делать? Тут можно со скуки умереть. Я легкая.
Иродиада ничего не ответила, только тяжко вздохнула и стала перемешивать угли в очаге.
Саломея ступила на лед одной ногой, словно проверяя его прочность. Потом поставила вторую ногу и пошла, легко скользя по гладкой поверхности. Уже ближе к середине реки она услышала хруст льда и увидела разбегающиеся от подошв трещинки. В сердце заполз холодок страха. «Повернуть?» — задала она сама себе вопрос, а потом, махнув рукой, заскользила дальше. Треснуло сильнее. Саломея обернулась и увидела, что позади нее, у берега, льда уже не было, только потоки воды. На стены крепости высыпали солдаты, а от ворот бежал центурион с двумя легионерами к ней на выручку. У противоположного берега тоже была вода. Льдина зашевелилась и тронулась с места. На нее стала наезжать другая льдина. Саломея испугалась по-настоящему. Она в растерянности вертела головой то в одну, то в другую сторону. «Мне не выбраться отсюда, — промелькнуло в ее сознании, — я погибла. Зачем не осталась дома?» — с тоской подумала Саломея и поглядела на стены крепости. Не менее сотни человек наблюдали за ней, кто просто с любопытством, кто с сочувствием, а кто и со злорадством. «Смотрят, как я погибаю, — с горечью подумала Саломея, — Смотреть, как умирает человек, всегда интересно». Ее вдруг охватила досада, она зло подумала: «Умереть можно по-разному». И правнучка Ирода Великого решила умереть красиво. Она выпрямилась, подняла руки и легко закружилась, и в этом кружении стала скользить по льдине то в одну, то в другую сторону. Защелкала пальцами и в такт щелчкам стала вытанцовывать ногами. В вихре танца она уже не думала об опасности, ее кровь волновала мысль, что она в центре внимания. На нее смотрят. Ею восхищаются. Солдаты на стенах крепости действительно оценили по достоинству поступок женщины и стали аплодировать. Суровые легионеры били в ладоши, и глаза, привычные к ужасам смерти и крови, подернулись влагой. Ритм аплодисментов придал танцу какой-то магический оттенок древнего жертвоприношения. Танец был недолгий. Льдина раскололась пополам. Танцовщица еще успела ловко пере- прыгнуть на большую половину. Хотела продолжать свой танец смерти, но льдина заколебалась и стала накреняться. Саломея упала и, успев вскрикнуть, соскользнула по льдине в воду, сразу же погрузившись с головой. Затем на миг ее голова показалась над водой. Этого мига было достаточно, чтобы огромный кусок льда, заостренный словно секира, стремительно обрушился по наклонной плоскости на несчастную и легко отсек ей голову. Тело танцовщицы утянуло под воду течением, а голова осталась лежать на льдине.