Женюсь на первой встречной-поперечной
Шрифт:
— Чего?! — на этот раз привстаю я. По коже мурашки. Внезапно становится холодно.
— Ты его тоже… любишь?
Воцаряется тишина. Вспоминаю бабушкины слова, сопоставляю его поступки. И наконец, понимаю.
— Значит, ты решил, что мы с ним пара?
— Мне так доложили в больнице.
— Ясно, — выдавливаю.
— Только скажи мне правду, пожалуйста.
— Уже сказала. У меня нет никого кроме тебя. Слава лишь друг. Тот, кому я сочувствую и очень хочу помочь. Спасибо тебе за деньги. Эта сумма действительно спасет ему
Рос смотрит на меня пронзительным взглядом. А потом опять начинает целовать. С новой силой, еще горячее.
Но на этот раз я его отталкиваю.
— В чем дело?
— Ты получил ответы на свои вопросы?
— Да, — кивает.
— Получил меня?
— Да… но мало. Хочу еще. До рассвета далеко… Вся ночь впереди, — продолжает настойчиво располагать меня к себе, умело лаская.
— А вот я не получила, — последняя фраза выходит неубедительной. Все сложнее противиться тому, кто знает, чего хочет добиться.
— Что тебе нужно? Я думал ты…
— Хочу знать, насколько у тебя ко мне серьезно! — не выдерживаю и вырываюсь. Обхватываю плечи руками, закрываюсь от него. Надуваю губы.
— Разве не понятно? Иди сюда, сейчас еще продемонстрирую… и ни один раз, — манит хитрый искуситель.
— Хватит делать вид, что не понимаешь!
Сафин замирает, задумчиво глядя на руку с кольцом.
— Вообще-то, я подозревал, что у нас все очень серьезно. Так, что серьезнее некуда. Но если ты хочешь чего-то особенного, и считаешь произошедшее фиктивной глупостью, то давай поступим так.
Ростик делает серьезное лицо, срывает длинную травинку и, прикрывшись рубашкой, встает на одно колено. Здесь же, среди бабушкиного огорода. Меня разбирает смех и в то же время я так тронута, что не знаю, как реагировать.
— Гликерия Воронцова, вы станете моей официальной женой? С настоящей свадьбой, некрадеными кольцами и маршем Мендельсона? — берет мою руку и поверх маминого обручального завязывает травинку.
— Это ты называешь кольцом? — расплываюсь в улыбке.
— Это я зову любовью. Так что, выйдешь за меня? Второй раз? Спрашиваю при свидетелях.
— Каких? — вздрагиваю и оглядываюсь.
— Соглашайся, он же любит тебя, — Рос срывает огурец с грядки и писклявым голосом изображает его речь. На этот раз уже не могу сдержаться. Смеюсь в голос.
— Нет, — делаю паузу, ожидая, как поднимутся брови мужчины мечты. А затем сама толкаю его на траву и залезаю сверху.
— Почему нет?
— Мы уже женаты и этого достаточно. Ты самый лучший муж на свете.
Под утро мы уставшие, но счастливые, перебираемся в дом. Бабушка и Джо храпят на разные лады. Значит, мы никого не разбудили.
— Думаешь, Людмила Васильевна простит меня? — шепотом спрашивает Ростик, прижимая меня к себе, чтобы согреть.
— Она уже простила. Уверена, бабушка будет рада тебя видеть.
И действительно.
Обнимает нас по очереди, целует, благословляет. Выпивает рюмашку настойки за счастье молодых и печет нам самые вкусные блинчики. И в этот день нет ничего, что могло бы испортить наше приподнятое настроение. Даже новость о том, что пора возвращаться в Москву.
— Может быть, оставите мне его? — с надеждой спрашивает бабушка, косясь на мопса.
— Он и так вам дал забот.
— Мы его на выходные привезем, ладно?
— Вы уж приезжайте… у меня не юбилей, конечно, но все-таки...
— Приедем, бабуль. Обязательно!
Людмила Васильевна машет нам, пока машина не скрывается из виду.
— Есть идеи, что подарить? — спрашивает меня Рос.
— Ну… ей много чего нужно по хозяйству.
— А для души?
— Не знаю. У человека с большой душой и так все есть. А ты что скажешь?
— Секрет. Но идея имеется, — подмигивает Ростик и накрывает мою руку своей. Так мы и едем, переплетя пальцы до самого города.
— Рос, а чья это машина? — замечаю на брелоке розовое сердце из страз с гравировкой «Любимой Татьяне». Очень интересно…
***
Ростик впивается пальцами в руль и молчит.
— Можешь не отвечать. И так ясно, что Бентли принадлежит девушке, — лезу в бардачок и достаю оттуда красную помаду и машу у него перед носом.
— Да. Татьяне…
— Небольшая поправка: «Любимой Татьяне», — пытаясь сохранить спокойный голос, говорю я. Не замечала за собой ревность раньше… Но сейчас готова заочно выцарапать ей глаза… «любимой» этой!
Сафин отрывается от дороги и перехватывает мою руку, сжимая в ладони. А после подносит к губам и целует пальчики. Знает, как меня утихомирить.
— Мне приятно, что ты ревнуешь, — загадочно говорит Рос. — Но в этом случае напрасно. У нас рабочие отношения.
— А в каком случае не напрасно? — поднимаю брови.
— Ни в каком.
— Как вышло, что ее машина у тебя? — не унимаюсь, и Ростиславу приходится объяснить про новую начальницу.
— Она разрешила мне взять тачку, пока отсыпается после бурной гулянки. У нее проблемы с мужиком, там все сложно. Я не вдавался в подробности, воспользовался случаем и отжал на время, чтобы примчаться к моей любимой занозе, — смеется. — Завтра верну Татьяне ключи.
— Ну ладно. Я верю, сжимаю его пальцы в ответ. А куда мы едем? Наши прошлые «хоромы» под замком? Срок аренды кончился…
— Да. Но я нашел новую квартиру. Она, конечно, не слишком шикарная, но обещаю: совсем скоро наши проблемы решатся. Мы сможем жить, как раньше, — горячо заверяет он. А я смотрю на него и качаю головой. — Что?
— Неужели ты правда хочешь жить так, как раньше? — тихо спрашиваю. — Может быть, пора притормозить? Я думала, ты изменился.
Вопрос остается без ответа. Доезжаем до многоэтажки в молчании.