Женюсь. Срочно!
Шрифт:
Лида училась на втором курсе театрального и в корне отличалась от меня с мамой, нас к яркой жизни селебрити никогда не тянуло.
Вместо ответа сестра положила мне на стол черный снимок УЗИ.
– Что это? – Мозг уже дал ответ, но сознание отказывалось принимать происходящее.
– Я беременна, – ответила Лида и поспешила добавить главное: – От твоего мужа.
Планета не сошла с орбиты, сердце у меня не остановилось, и вообще вокруг продолжала кипеть жизнь, только я словно слетела с дистанции и больно-больно ушиблась, чуть себя
– Что? – глупо переспросила у сестры. И все глаз не могла отвести от черного снимка, где вообще ничего толком ясно не было, кроме свершившегося факта: у нее получилось, а у меня нет. – Я не понимаю…
– Ну не такая же ты древняя, чтобы не понимать, откуда берутся дети, – закатила глаза Лида.
– У нас с тобой всего восемь лет разницы, – поджала губы я. Сестре было двадцать, как раз столько стукнуло и мне, когда мы с Эдиком поженились… – Какой у тебя срок?
– Одиннадцать недель, – задрала подбородок Лида. – Мне ребенок сейчас совсем не с руки. Зачем он мне? Только помеха для будущей карьеры, но Эдик настоял рожать. Говорит, не дам убить сына от любимой женщины.
А животик еще был незаметным – или Лида его умело маскировала удачным фасоном платья?
– Значит, это мальчик? – спросила я не своим голосом.
– Еще неясно, – отмахнулась она. – Эдик хочет пацана.
«Эдик хочет…» – эхом продолжало звучать в моих ушах и пульсировало в висках, словно Лида этими словами гвозди мне в голову забивала.
– А чего хочешь ты?
– В смысле? – Лида даже несколько растерялась от такого вопроса.
– Зачем ты ко мне пришла? – Я двумя пальцами отодвинула снимок подальше от себя, словно он был источником заразы. Впрочем, я оказалась недалека от истины, чума свалилась на мою голову. – Эд знает?
– Нет, – поджала губы она. – Он не хочет меня волновать, думал подождать родов, но мне и так осточертело скрываться. Разве я достойна быть на вторых ролях?
Моя сестра величественным жестом поправила жгуче-черные волосы, крашеные, от природы наш натуральный оттенок медный. Вся ее поза просто кричала о превосходстве. Как же, как же, Лида отлично знала о моих проблемах зачать. В лоне семьи я не делала из этого тайну.
– Сколько?
– Что сколько? – опять не поняла меня она.
– Как долго вы с Эдом за моей спиной? – перефразировала я и как ни старалась, а голос все равно дрогнул.
– Два года, плюс минус несколько месяцев, – спокойно ответила Лида. – Я не имею привычки обводить даты в календаре, как ты.
У меня затряслись руки, поэтому я их положила на колени, чтобы не показывать собственную слабость. Глядя сейчас на сестру, я видела совершенно незнакомую мне девушку – соперницу, а не малышку, с которой нянчилась в детстве.
– Как ты могла, Лида? – я все же решилась на самый важный вопрос для себя. – За что меня предала?
– Ой, вот только не надо этой дешевой драмы, – всплеснула руками она. – Я не виновата, что ты не умеешь удовлетворять мужика. Вот он и
– Действительно, ничего сложного, – согласилась я. – Между мужчиной и родной сестрой у тебя, как я понимаю, выбор вообще не стоял.
Такое было обиднее всего. Не сам факт предательства. Кого в наше время удивишь гулящим мужем? Но вот сестра… Это уже не просто удар в спину, это прицельный в голову.
– Он мне всегда нравился! – вдруг заерепенилась Лида. – С первого взгляда, можно сказать!
– Да ты двенадцатилетней писюхой была, когда я замуж выходила, – покачала головой я. – Понравился он…
– Ну, я выросла, – вскинула подбородок сестра. – Молодым у нас везде дорога, да? Так что подвинься, Вика. Дай Эдику развод и не мешай нашему счастью.
– Что-то Эдик не просит развода, – выдавила из себя ехидную улыбку я. Кто бы знал, как тяжело мне это далось! Но Лида смотрела с такой незнакомой мне ранее злостью, что показать свою боль – словно самолично вложить оружие ей в руки. – Такая я плохая жена, что он даже не соизволил мне об этом сообщить.
– Он просто тебя жалеет! – зверенышем зыркнула сестра.
В этот момент я искренне порадовалась, что взгляд не имеет физической силы, иначе Лида своим тяжелым карим нанесла бы мне смертельные раны. Правда, она и так постаралась на славу. Хотя бы тяжелые душевные.
– Ах да, – хмыкнула я, – семья же именно на жалости и строится, я забыла.
– Издеваешься? – удивилась Лида. – Я думала, ты реветь начнешь, а ты ничего, даже держишься.
«Не дождешься!» – хотелось выплюнуть мне, но сдержалась. Смысл закатывать сцену? Лида за нас двоих отлично с этим справлялась. Недаром в актрисы пошла, театральщина – ее призвание.
– Ты права, малая, Эду настолько меня жаль, что он регулярно спит со мной из жалости, и котлеты мои жрет, и ночует дома исправно. Жалостливый какой мужик мне попался, не находишь?
– Сама подумай, а зачем ты ему такая ущербная нужна? – прошипела Лида.
– Вон пошла, – приказала я, даже не повысив голос. Ну что ж, могу гордиться собственной выдержкой, да?
– Мы любим друг друга, а ты как костыль между нами. Отступись!
– Пошла вон! – завопила я так громко, что, казалось, стены задрожали. Нет, определенно, про гордость я ляпнула очень заранее.
Лида дернулась и прижала руки к животу в театральном жесте, я-то прекрасно понимала, что этот еще не родившийся ребенок всего-то веская причина для очередной манипуляции. Сестра с детства научилась крутить и мной, и мамой, всегда добивалась желаемого. Вот и вырос… эгоистичный монстр.
Как я раньше этого не видела? Все очень просто: любовь слепа. Это ее существенный недостаток из ряда прочих.
– Ну-ну, потише, Вика, – усмехнулась Лида. – Помни, беременных обижать нельзя, иначе тебя будут преследовать несчастья. Да и разве мой Эдичек простит тебе, если с его наследником что-то случится?