Женюсь. Срочно!
Шрифт:
– Зачем ты так? – скривилась Лида. И тут же перевела взгляд на Демьяна. – За что она так жестоко со мной?
– Ты еще имеешь наглость спрашивать?! – В порыве гнева я двинулась было вперед, но Власов придержал меня на месте, взяв за руку.
– Да, я оступилась, но разве заслужила такую ненависть от родной сестры?
В глазах предательницы плескались слезы. Впрочем, я на них не купилась. Лида еще с детства умела заплакать в выгодный для себя момент. Научилась она этому трюку, когда просекла, что слезами от окружающих порой можно
– Повторю вопрос: зачем ты здесь? И как ты, скажи на милость, узнала о сегодняшнем заседании?
Сестра вытерла слезы тыльной стороной ладони, выглядя при этом обиженной невинной девочкой.
– Ты же знаешь, что у мамы здесь есть знакомые, – пожала плечами она. – Я не смогла пропустить такое знаменательное для тебя событие.
«Знаменательное. Как же, как же!» – хмыкнула про себя я.
– Зайцев тоже прилетел? – поинтересовалась у сестры. – Чисто порадоваться за меня.
– Понятия не имею, где эта сволочь, – вздернула подбородок Лида.
– Чего так? Неужели поссорились? – прищурилась я.
– Этот гад бросил нас с мамой еще в отеле, – фыркнула она. – Я общалась с местными полицейскими, бр-р… Ты не представляешь, через что мне пришлось пройти, доказывая, что не знаю, куда он делся и что задумал!
– А ты так уж и не знаешь? – ни на минуту не поверила ей я.
– Этот мошенник свалил в бега сразу же, как только запахло жареным, – продолжила жаловаться сестра. – А мне пришлось очень постараться, чтобы доказать свою непричастность к его махинациям.
– Постараться так же, как ты лучше всего умеешь? – хмыкнула я, и Власов тут же сильнее сжал мою ладонь. – Невелика работа.
Лида сделала вид, что напрочь не понимает тонких намеков на толстые обстоятельства.
– Эти турецкие стражи правопорядка просто какие-то дикари, – закатила глаза она. – Я так боялась, что не выберусь оттуда. Могли ведь запросто продать в гарем к какому-то шейху, и все…
– Повезло шейху, что избежал такой участи, – заметила я.
– А раньше ты не была такой злой, – поджала губы сестрица.
– Я быстро учусь. Схватываю на лету.
– Рада за тебя. Правда, Вик, – ответила Лида. – Хотя ты наверняка мне и не поверишь. Я и сама, наверное, себе не поверила бы на твоем месте.
– Теперь ты можешь окольцевать Эдика, как того и хотела. Путь свободен, – развела руками я.
– И знать не хочу этого негодяя! – высокопарно заявила она.
– Ах да, я забыла. У него же теперь ни гроша за душой, только долги и куча неприятностей в придачу, – скорбно покачала головой я. – Тебя такие не привлекают.
– Ты оставила его с носом? – В глазах Лиды блеснул неподдельный интерес.
– И с бубенчиками, – заметила я. – Забирай. Такой самец-производитель всегда в хозяйстве пригодится.
– Ну и правильно, что Эдику ничего не досталось. Справедливость восторжествовала! – улыбнулась она.
Актриса из Лиды все же была посредственная. Радость ей давалась намного хуже, чем страдания.
– И знаешь, – продолжала врать она, – я все равно бы его выгнала. Как только узнала, сколько гадостей он тебе сделал… Нет, не хочу, чтобы с таким человеком меня хоть что-то связывало.
– Поздно ты спохватилась. Ниточка между вами, – я красноречиво глянула на живот сестрицы, – уже проложена.
– Ребенок будет только моим, – тут же вскинулась Лида. – Я так решила.
– Да неужели? Помнится, совсем недавно ты о другом пела…
– Глупой была. Простишь? – заискивающе глянула мне в глаза сестрица. – Ты же меня в беде не бросишь, правда?
– Кривда, – без раздумий выпалила я.
– Чего? – растерялась сестрица, словно никогда не слышала такого слова.
Хотя о чем это я? Лида у нас больше по физической активности и постельным пируэтам, чем по интеллектуальным подвигам.
– Ты все правильно поняла. – Я не стала щадить ее чувств. – Или все же стоит разъяснить подробнее?
– Неужели ты бросишь свою семью без средств к существованию? – Вот сейчас она не играла. Изумление было искренним, как и злость, граничащая с яростью.
Ее-то у сестрицы пока получалось скрывать за маской невинной овечки, но я видела Лиду насквозь. И даже здорово, что розовые очки разбились стеклом вовнутрь…
– У меня из семьи осталась лишь я одна. – О бабушке я сознательно умолчала. Не нужны ей лишние переживания, пусть лучше такие родственнички считают ее мертвой – дольше проживет. – С Эдом мы свободные и с сегодняшнего дня совершенно чужие друг другу люди.
– А как же я? – ахнула она.
Именно это мне хотелось кричать всему миру в тот момент, когда осознала масштабы предательства родных.
«Муж изменял с родной сестрой?» – А как же я?
«Она еще и залетела от него, когда как я не могла зачать?» – А как же я?
«Мама поддерживает младшенькую?» – А как же я?
Сотни «а как же я» – и все они остались без ответа. Впрочем, сейчас я уже в этом и не нуждалась. Только опустившись на самое дно бездны, ты можешь хорошенько оттолкнуться, чтобы выбраться на поверхность.
– Что ты? – выгнула брови я. – Ты давно преодолела порог совершеннолетия, вполне можешь позаботиться о себе самостоятельно.
– Но я же беременна! – вспыхнула Лида.
– Мне кажется, в этом процессе участвуют двое, и вторым была точно не я. Все вопросы по ребенку нужно предъявлять Эду, как отцу ребенка. Или не ему все же?
Откуда только смелость взялась выпалить ей колючую правду в глаза? Сама себя не узнавала. Это встряска определенно пошла мне на пользу, позволила стать еще сильнее. Я чувствовала себя железом в наковальне: вот тебя поместили в жар, где даже каждая мысль отдается с невыносимой болью и кажется, что пытка никогда не закончится. Но вот придали нужную форму и… ты затвердела, застыла – не сломаешь.