Жернова судьбы

Скотт Лоринда

— Что ты такое говоришь? — возбужденно вскричал Грег. Схватив кресло, он перевернул его и уселся верхом, вцепившись пальцами в спинку. Бетти казалось, что его глаза буравят ее, пронзают жгучим, как лазерный луч, взглядом.

— Я не понимаю тебя, Элизабет! Что происходит? Что такое взбрело тебе в голову? Отвечай!

— Не знаю, — просто, без всякой аффектации призналась она. — Я перебралась сюда, чтобы подумать о нашей с тобой жизни, о наших отношениях. И хотела, чтобы у меня появилось время для того, чтобы понять, что же именно мне хочется

получить от этой жизни. Но ответов на все эти вопросы у меня до сих пор нет. Пока я не отыщу их, не смогу принимать никаких решений.

— А как же мы с тобой?

— Мы с тобой — это как раз одна из проблем, которые я сейчас обдумываю, — мягко ответила ему Элизабет. — И я вообще не знаю, сохранились ли еще понятия «мы», «мы с тобой», и может ли теперь вообще что-либо между нами быть?

— После вчерашней ночи? — не веря ее словам, удивленно произнес Грег. — Ты до сих пор ничего не можешь понять даже после вчерашней ночи? — Его голос слегка дрогнул.

Он отвернулся в сторону и крепко стиснул зубы, а поскольку успел побриться этим утром, то теперь было хорошо заметно, как на его нижней челюсти перекатываются желваки.

— Извини, — довольно невнятно проговорила Элизабет. — Это вовсе не значит, что я не люблю тебя, потому что…

— Очень любезно и великодушно с твоей стороны. Пожалуйста, не надо. Ты уже начинаешь переигрывать, — произнес Грег саркастичным тоном. Однако за его язвительностью скрывались боль и обида.

— Грег, послушай, мне нужно время. Извини, если это тебе не нравится и ты, разумеется, против, но уж так сложились обстоятельства.

— Значит, мне следует вот так взять сейчас и уехать, и оставить тебя здесь на неопределенный срок?

Элизабет кивнула.

— Да. Пожалуйста. Так будет лучше.

Грег какое-то время молчал, затем поднял голову и пристально посмотрел на нее.

— Я смогу снова увидеть тебя?

Она кивнула.

— Можешь быть уверен, я всегда рада видеть тебя и буду скучать. Я всегда скучаю по тебе. Может быть, это и есть ответ на твой вопрос — у каждого из нас своя жизнь. Однако мы можем встречаться каждый уик-энд.

— Значит, через неделю?

— Приезжай, если хочешь.

Грег вздохнул, мотнул головой, как будто желая прояснить мысли, затем встал и поставил кресло на прежнее место.

— Хорошо. Тогда мне лучше начать собираться в путь. — С этими словами он направился в холл.

Элизабет продолжала смотреть ему вслед влажными от слез глазами. Затем опустила локти на стол и положила голову на скрещенные руки. Нельзя плакать. Нельзя. Никаких слез! Как нельзя проявлять слабость. Это нелегко, но ведь она только что сказала ему, что ничего не изменилось, ничего нового не произошло. Он все такой же трудоголик и таким же неисправимым трудоголиком и останется. Как говорится, горбатого могила исправит, так что не стоит даже надеяться на то, что ее муж когда-нибудь станет другим.

Ей было слышно, как он ходит по второму этажу, что-то делает там, в спальне, перебирает

какие-то вещи, готовится к отъезду. И в голову неожиданно пришла мысль, что простыни, наверное, все еще сохранили запах его тела, даже после того, как он ушел. Значит, ей все-таки останется хоть какое-то воспоминание о нем, когда она одиноко ляжет в постель, тоскуя о его жарких объятиях и нежных прикосновениях.

У него никак не укладывалось в голове то, что она остается. После вчерашней ночи, после того, как он открыл ей свое сердце, сказал о своей любви — причем не один раз, а повторяя об этом снова и снова! Как она могла не понять его истинного отношения к ней, его истинных намерений?

Взяв новые брюки, Грег энергично натянул их на себя. Черт побери, чего же она все-таки от него хочет? Что ей действительно нужно? Она не имеет права, не смеет забавляться им, как игрушкой, а наигравшись, отбрасывать в сторону!

А он еще согласился приехать сюда ровно через неделю! Зачем? Чтобы снова подвергнуться подобным мучениям? Это же надо! Надо быть сумасшедшим, чтобы так вести себя. Влюбленный идиот.

Он собрал последние вещи и бегом устремился вниз, на первый этаж, чтобы сложить их в чемодан. Потребуется еще как минимум пара часов, чтобы откопать из сугроба автомобиль. Еще не известно, заведется ли машина на холоде. Однако ехать-то все равно надо.

Грег натянул на себя пальто и обулся. Взяв лопату, вышел из дома и принялся за работу. Может быть, физическая нагрузка немного остудит его ярость и ему удастся хотя бы чуть-чуть успокоиться, прежде чем он сядет за руль.

Он все еще сердится на нее и явно не знает, на чем выместить злость. Элизабет наблюдала за мужем через окно кухни, зябко обхватив плечи руками. Ей казалось, что ему придется отгребать снег целую вечность. Однако вскоре автомобиль все-таки показался наружу, и Грег принялся прогревать мотор и очищать от снега стекла.

Затем он взялся расширять подъездную дорожку к дому, и снег теперь летел во все стороны. Вскоре путь к шоссе, проложенный Стэном Карпински, был свободен. Грег выпрямился, разминая уставшие мускулы и отряхиваясь.

Он давно уже снял с себя пальто и закинул его в салон автомобиля. От напряженной работы вид у Грега был разгоряченным. Гнев его так и не остыл.

Элизабет поставила на плиту чайник. А когда услышала, что он, отряхивая снег, входит в дом, повернулась к двери и попыталась улыбнуться.

— Кофе будешь? Выпьешь чашечку? — предложила она.

Грег отрицательно покачал головой.

— Нет. Не хочу. Нет времени. Мне еще долго ехать.

Они оба на какое-то мгновение замолчали: она — испытывая какую-то неуверенность, он — взвешивая сложившуюся ситуацию. Наконец Элизабет подошла к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала.

— Будь осторожен на дороге. Я буду скучать по тебе. Позвони, когда будешь на месте.

— Обязательно. Я смогу увидеться с тобой ровно через неделю.