Жертва Гименея
Шрифт:
– Взял, только мне бы расписку…
– Какую расписку? – обернулась к нему Гутя.
Парень покраснел и заволновался:
– Нет, вы ничего не подумайте, я у Вероники занимал тридцать тысяч, на ремонт машины, но это же совсем не те деньги, из-за которых убивают, честное слово! Но вот расписку я хочу забрать.
– Так забирай, а где она? – спросила Гутя.
– В сейфе! – обрадовано сообщил Наумчик. – У нее сейф вон там, на кухне, под морозильную камеру заделан, пойдемте, я покажу.
И в самом деле, на здоровенной
– Чего только не увидишь в лачугах скромных олигархов, – вздохнула Аллочка.
– И, главное, заметь, Аллочка, как ловко наш юный друг справился с сейфом! – поддела Гутя.
Парень перепугался не на шутку, а потом даже обиделся:
– Что вы такое вообразили? Да вы посмотрите, что у нее в этом сейфе хранится-то! Одни бумажки ненужные и квитанции за квартиру. Она сама мне показала, как он открывается.
– И с чего это она с тобой так откровенничала? – не унималась Гутя.
– Да какая тут откровенность? Она… тут же… понимаете, дело в том, что у всех богатых на сейфы мода пошла – ну надо, чтоб он был, и хоть ты тресни. И Трофимова, чтобы не отставать от моды, тоже заказала сейф, да не простой, а вон какой, как морозилка. Она говорила, что хотела удивить знакомых. А кого удивлять, если у нее и знакомых-то не было? Ну, он все равно стоял. А класть туда было нечего – деньги, драгоценности и ценности она хранила в банке. Потому что очень боялась – придут грабители и найдут у нее несметные сокровища. А так – пусть хоть всю квартиру вытащат, ничего не найдут. А сейф она регулярно показывала своим молодым людям. Ну и, надо думать, при таком раскладе она в нем ничего важного не держала. Только документы какие-то. Бумажки, письма ненужные…
– Сам ты не нужный! Нам как раз эти письма необходимы. Гутя, сложи их в пакет. Наум! Где у Трофимовой пакеты лежат?
Парень достал пакет из одного из многочисленных ящичков и, пока Гутя аккуратно укладывала все документы, нашел расписку и убрал ее в карман.
– Дома порву, – пояснил он.
– Лучше съешь. Точно никто не найдет, – посоветовала Аллочка. – Наум, и все-таки, ты говорил, что…
Развить мысль ей не дали. Зазвонили в двери, и «милиционеры» мигом спали с лица.
– Кто это? – побледнел Наум.
– Сейчас узнаем, – не успела испугаться только Аллочка. Она настолько вжилась в роль оперативника, что, если бы даже встретила сейчас группу захвата, представилась бы им майором милиции. Или даже полковником!
Но за дверями стояла бабуся-соседка, а рядом с ней топталась кругленькая женщина в цветастом платье.
– Здрассьте, – склонила голову женщина. – Я – Петровская, Ирина Пална Петровская, соседка снизу. Тут баба Стеша сказала, что можно кой-какие вещи забрать, так я б телевизор взяла. А?
Аллочка поняла, какую грубую ошибку допустила
– Да вы шшшшто? Мародерством занимаетесь? Да? Вы под статью хотите?! Да я вас всех!..
Петровская мгновенно посинела с перепугу, тихо сползла по стене и только слабо пропищала:
– Бабка… Стеша… убью паскуду… так под милицию меня подставить…
Пришлось потратить полчаса на то, чтобы привести в чувство несчастную соседушку.
– Ну что? Очухались? – спросила Аллочка, когда та уже внятно бормотала извинения. – А теперь рассказывайте!
Петровская Ирина Пална чуть снова не отдала богу душу.
– Ой, что рассказывать-то? Только что бабка Стеша принеслась и кричит: «Беги, мол, дуреха, к Верке. Там милиция раздает вещи! Даром! Торопись, а то, мол, тебе ничего не останется. Сами все разберут!» Ну, я и поторопилась… А вообще я…
– Да я вас не об этом спрашиваю! – прервала ее Аллочка. – Расскажите, что вы знаете о Трофимовой. Вы же ее соседка!
– Ах, вон чего-о! – с облегчением протянула Петровская. – Так я расскажу, а только что рассказать-то? Она вообще ни с кем не общалась. Ну, конечно, куда там – королева! А мы – сброд всякий. Нет, вы не подумайте, мы все – очень интеллигентные люди. Очень.
– Да я и не сомневаюсь, – фыркнула Аллочка. – Вот как только вы за телевизором заявились, я сразу и сообразила – интеллигенция поперла.
– Ну и вот! А она с нами и не общалась никогда.
– А вот бабуся ваша сказала, что Трофимова ее даже на именины приглашала?
– И что? Правильно, приглашала. Так это потому, что когда Трофимова заболела, баба Стеша ей и супчики варила куриные, и в магазины бегала, а ведь сама-то тоже не девочка. Один только раз и пригласила. А потом, баба Стеша-то ей вон какие часы подарила, а Трофимова ей на день рождения, стыдно сказать, парик этот лохматый, уродский!
Аллочка вздохнула:
– Ну почему же уродский, раньше так модно было.
– Так это раньше. Раньше, между прочим, еще модно было короны носить, брильянтами усыпанные! А Трофимова почему-то на ту моду не посмотрела.
– Слышь-ка, – толкнула Аллочку бабуся. – Это она чегой-то? Опять, что ль, мои волосья энти ругает? Ирка! Ну чаво ж тя пучит-то с их? Мне-то ить как нравится! Вот у нас ишо отопление-то не включили, холодишша, а я энту шапочку надела, и мне тяпло-о-о! Ушки не мерзнуть.
– Во-во, – мотнула головой Ирина, – я и говорю, она всем нам уши нагрела.
Уж непонятно, чем так разозлила несчастная Трофимова свою соседку снизу, но больше она ни слова о ней не сказала, взяла бабу Стешу за руку и вышла вместе с ней из квартиры.
«Милиция» тоже не стала задерживаться.
– Пойдемте во двор, чтобы перед глазами не маячить, – предложила Аллочка, ухватив под руку молодого человека. – А ты, Наумчик, не вырывайся. У меня к тебе тоже парочка вопросов образовалась.