Жертва обсидиана
Шрифт:
– О, скажем, уничтожая конкурента, – мило напомнила Лира.
Нэнси выдохнула и едва не подавилась шампанским.
– Ради бога, Лира.
Круз посмотрел на нее:
– Кажется, мы не знакомы. Меня зовут Круз Суитуотер.
– Да, мистер Суитуотер, конечно. – Нэнси кашлянула пару раз, но быстро оправилась. – Я Нэнси Галифакс. Знаете галерею «Галифакс» в Старом квартале? Уверена, что нет. Я специализируюсь на современном искусстве.
– Рад познакомиться, Нэнси. Лира говорила о вас неоднократно.
– То есть, когда вы встречались?
Круз
– Да.
– Когда я считала, что мистер Суитуотер – настоящий клиент, желающий воспользоваться моими профессиональными навыками, – спокойно ответила та. – Под вымышленным именем.
Нэнси ужаснулась прямотой подруги.
Что характерно, Круз наживку не заглотнул.
«Вот такой он, Круз Суитуотер, никогда не утратит хладнокровия. И в постели он, наверное, столь же сдержан. Хотя вряд ли тебе придется испытать это на собственном опыте».
Круз бредил контролем, и даже не будучи парапсихологом, Лира все же подозревала, что то, как он управляет собой, напрямую связано с паранормальной стороной его сущности. Он никогда не рассказывал правду о своих парачувствах – один из многих секретов, которыми негодяй решил не делиться три месяца назад, – но Лира была бы дурой, если бы не поняла, что у него сильный неограниченный талант.
Любой с таким мощным даром должен так же крепко держать в узде свои способности. А те, кто не мог, проводили большую часть жизни в приятных и тихих парапсихиатрических лечебницах, вязали шарфы и принимали таблеточки.
– Я в то время была за городом, – пояснила Нэнси, пытаясь сгладить неловкий момент. – Я всегда закрываю галерею на пару недель в начале лета. Обязательная семейная встреча в доме на озере. – Она поморщилась. – Вы же знаете, сколько хлопот с семьей.
– Да, – ответил повеселевший Круз, – я знаю, сколько хлопот с семьей.
Они с Нэнси понимающе переглянулись. Если и было что-то, что могло связать большинство людей, так это тема семьи. Закрывшийся Занавес поставил колонистов в затруднительное положение. Первое поколение поняло, что их выживание зависит от сильных семейных связей, которые составляли фундамент любого общества. Они старались поддерживать эти связи любыми законными, общественными и моральные средствами в их распоряжении.
Основатели достигли своей цели: семья на Хармони стала всем, за исключением случаев, когда у вас ее вообще нет.
Лира глотнула еще шампанского и промолчала, как делала всегда, когда речь заходила о семейных узах. Дедушка, растивший ее после смерти родителей, погибших в аварии в шахте, умер четыре года назад, оставив ее одну в целом мире.
– А потом я решила поехать за покупками в Резонанс и Каденс, – продолжала Нэнси, похоже, чувствуя, что нужно вести беседу. – Это заняло еще неделю. К тому времени, как я вернулась… э… – Она замолчала, покраснела и неловко взглянула на подругу.
– К тому времени уже все закончилось, – сказала Лира, изумляясь своему спокойствию. Она вежливо улыбнулась
– Ты, – ответил он.
Пол галереи словно разверзся под Лирой. Круз действительно вернулся извиниться и загладить вину. Она надеялась, что, несколько недель подряд посылая аметистовые орхидеи, он старался проложить себе путь назад.
Но нужно оставаться сильной. Ему еще много придется пресмыкаться. Если впустить его в свою жизнь слишком скоро, это создаст плохой пример. Сейчас у Лиры преимущество в их отношениях, и надо его сохранить. У Круза Суитуотера дурная привычка получать все, чего он только желает. Это нужно остановить, установить границы.
– Не понимаю. Ты хочешь меня нанять настроить янтарь или получить консультацию по аметистовому артефакту? – спросила она, мастерски изображая недоумение.
– Нет, я хотел бы поговорить с тобой, – пояснил Круз.
– Конечно. – Лира посмотрела на него выжидающе.
– Наедине.
– Ой, глядите, там мистер Фитцберн, – выпалила Нэнси, не дав подруге и слова вставить. Затем улыбнулась Крузу: – Вы меня простите, мне надо с ним поговорить. Фитцберн – потенциальный клиент. Не успел приобрести первые три картины Химеры, которые я выставила в своей галерее, и теперь боится, что я не дам ему возможности купить следующую.
– Понимаю, – ответил Круз.
– А вы, мистер Суитуотер, интересуетесь современным искусством? – уточнила Нэнси.
– Не то чтобы. Как я понимаю, этот Химера – популярный художник?
– Он модный новый талант, мир искусства только узнает о нем, согласно критику в «Глашатая Фриквенси». Но художник по натуре отшельник, не дает интервью и не участвует в продвижении своих полотен. Он выставляется только в моей галерее.
– Понятно.
– Приходите в «Галифакс», вы окажете мне честь, – предложила Нэнси и вытащила карточку из черной сумочки.
– Благодарю, – отозвался Круг, взял визитку и положил в карман черного пиджака.
Лира хмуро глянула на подругу:
– Мне кажется, мистер Фитцберн уже заждался.
– Верно, до свидания.
Нэнси поспешила прочь, кратко остановившись за Крузом, чтобы подмигнуть Лире и ободряюще помахать руками. Та сделала вид, что этого не заметила.
– О чем ты хотел со мной поговорить?
– Не хотелось бы беседовать здесь. Ты живешь рядом. Не против, если мы пообщаемся в твоей квартире?
Лира встревожилась: ей сразу показалось, что идти вместе с ним к себе – плохая идея. Во всяком случае, пока. Моментально включилось здравомыслие и вспомнилась грязная посуда, оставшаяся в раковине после завтрака. А еще шелковый шоколадно-коричневый лифчик, постиранный вручную перед выходом из дома и лежавший прямо на полотенце на подоконнике.
Квартира у Лиры маленькая и просторная, чердачного типа. И кухня, и подоконник видны с порога и из гостиной. Круз обязательно заметит либо посуду, либо белье.