Жертва разума (Жертва безумия)
Шрифт:
Уэзер встала из-за стола, чтобы выглянуть наружу, и увидела дрозда.
– Я сдам тебя «Друзьям животных». [44] Любители птиц встают в пять утра, чтобы покормить голубей на крыльце.
– Отличное пушечное мясо для калибра 0.45, – сказал он.
Они позавтракали, обсуждая текущие дела, потом Лукас поцеловал Уэзер на прощание, похлопал ее по заду и улегся лицом вниз на диван.
Шерилл и Блэк заканчивали работу в офисе Манетт. Лукас заехал туда в восемь, все еще чувствуя,
44
Общественная организация, выступающая против жестокого обращения с животными.
– Шесть парней. Ни одной женщины. Андерсон всех проверяет. Сегодня мы получим отчет. Мы их ищем, ФБР изучает карты. Сейчас мы просматриваем все во второй раз, ищем новые варианты… не таких психов.
– А что относительно тех шести?
– Жестокие придурки, – ответил Блэк.
– Да, жестокие, – повторила Шерилл. Как и Уэзер, она была ранней пташкой, и Лукасу казалось, что она высасывает энергию у него и у своего напарника. – И я бы хотела знать, что мы будем делать с теми насильниками.
– Мы до них доберемся, – обещал Лукас. – Просто сейчас мы не хотим, чтобы средства массовой информации устроили скандал. У нас и без того хватает проблем.
– Мне кажется, что Третий канал побил вчера вечером все рекорды глупости, – заявила Шерилл. – Они пороли такую чепуху, что у меня заболели зубы.
– Я не понимаю, чем занимаются эти люди, – сказал Блэк. – Совершенно не понимаю.
– Делают деньги, – ответил ему Лукас. – Теперь понял?
Когда Дэвенпорт уходил из офиса Манетт, секретарша, которая едва не потеряла сознание от потрясения в первый день, подняла руку и быстро огляделась по сторонам. Лукас сразу все понял. Он обернулся, перехватил взгляд секретарши и свернул налево. В конце коридора имелся небольшой альков с кока-колой, кофейным автоматом и пирожными. Через секунду к Лукасу, который потягивал диетическую коку, подошла секретарша.
– Мне как-то не по себе, когда я разговариваю с вами, – сказала она.
У нее на груди висел именной жетон – Марселла. Она говорила неуверенно, словно еще не решила, стоит ли ей продолжать беседу.
– Любая деталь может оказаться полезной, – сказал Дэвенпорт. – Все, что угодно: не забывайте, там две девочки.
Она кивнула.
– Но после разговоров с адвокатами я чувствую, что кого-то… предаю. Нэнси ничего не узнает?
Полицейский покачал головой:
– Никто ничего не узнает.
Женщина снова с опаской посмотрела в сторону кабинетов.
– Дело в том, что карточки Энди существуют не только в этом офисе.
Лукас нахмурился.
– Не только в этом? Мне сказали, что она работала только здесь.
– Да, если речь шла о самостоятельной работе. Но она стажировалась в университете и консультировала в окружной тюрьме Хэннепина. Ну, вы знаете, экспертизы по решению суда. Большинство из ее пациентов были несовершеннолетними, но с тех пор прошло много лет, сейчас они стали взрослыми.
– Она
– Нет, у нее не было такого права, ну, вы понимаете… соблюдение врачебной тайны. Но они ее пугали. Иногда она о них говорила – о том, как один подросток прижал ее к двери, а другой зашипел, как кошка, и ей показалось, что они готовы на нее наброситься. В особенности ее пугали насильники. Она говорила, что чувствует, как от них исходит чувство голода. Энди казалось, что некоторые из них напали бы на нее прямо там, в комнате для допросов в тюрьме, если бы не были в наручниках. Мне кажется, люди, которых она там видела… были самыми опасными.
– Господи, почему никто об этом нам не рассказал? – спросил Лукас.
Женщина опустила взгляд.
– Вы знаете почему, мистер Дэвенпорт. Все вас ненавидят за то, что вы взяли карточки. Я и сама не уверена, что вам следовало так поступать. Возможно, вы уничтожили многие годы работы. Но нельзя забывать об Энди, и я не могу не думать о девочках.
– Хорошо, вы очень нам помогли, Марселла, – сказал Лукас. – Я говорю совершенно серьезно. Все останется между нами, но, если мы сумеем воспользоваться вашей информацией, я расскажу миссис Манетт, что вы для нее сделали, если вы согласитесь.
Он допил диетическую кока-колу, а секретарша вернулась на свое место. Затем Дэвенпорт снова зашел в кабинет Манетт.
– Что такое? – спросила Шерилл, когда его увидела.
– Полагаю, нас перехитрили – существуют другие карточки. Речь идет о преступниках. Пошли отсюда, мы потеряли много времени.
Университет мог бы начать возражать, но шеф полиции позвонила губернатору, тот – трем членам правления, а они – университетскому президенту, который заявил:
– Учитывая все обстоятельства – ведь речь идет о чудовище, которое может издеваться над невинной женщиной и детьми, – мы согласны обеспечить властям Миннеаполиса ограниченный доступ к некоторым карточкам наших пациентов.
– Насколько ограниченный? – спросил Лукас у начальника архива университета.
Он отправился туда вместе с Шерилл и Блэком, чтобы его звание придало им веса.
– Ограниченного тем, что вы будете запрашивать, – сухо ответил начальник.
– Вопросы будут задавать эти люди, – сказал Дэвенпорт, кивком показав на Шерилл и Блэка. – И мы очень ценим вашу помощь.
Лукас узнал о пожаре у Ирва во время второго завтрака, за собственным письменным столом. О нем написали в «Стар трибюн»: ПОЖАР В МИННЕТОНКЕ. СГОРЕЛА СТАНЦИЯ ПРОКАТА ЛОДОК.
В статье цитировались слова начальника пожарной службы: «Это поджог, но пока нам не удалось установить мотив. Мы опрашиваем соседей…»
Лукас позвонил начальнику пожарной службы, которого несколько раз встречал.
– «Коктейль Молотова», смесь бензина с машинным маслом, – сообщил ему тот. – Работал любитель, но и профессионал не справился бы с такой задачей лучше. Все сгорело до самого фундамента. Старина Ирв был застрахован всего на шесть тысяч долларов, так что он этого не делал. Если только я чего-то не пропустил.