Жертва (в сокращении)

Таппли Уильям Дж.

С минуту Трапело молчал, нахмурясь, потом медленно покачал головой:

— Простите. Если он что-нибудь такое и говорил, я этого не помню.

— Фил, — сказал я, — а вне группы вы с Гасом когда-нибудь встречались?

— Нет, — ответил он. — Все, что мне известно о Гасе, я узнавал здесь, по вторникам. На прошлой неделе я позвонил его жене, просто чтобы выразить ей сочувствие. И это все.

— То есть вы не назвали бы себя и его друзьями?

— Пожалуй, нет, — пожал он плечами. — Я многое знал о нем, но только об одной его стороне.

А о прочих — можно, наверное, сказать, что о них я не знал ничего.

— А другие члены вашей группы? — спросил я.

— Вы о том, дружил ли Гас с кем-нибудь из них? Этого я не знаю.

— У вас ведь завтра состоится очередное собрание, верно?

— Верно. Завтра вторник.

— Вы не могли бы сказать вашим ребятам, что мне нужно поговорить с теми, кто знал Гаса вне группы? Скажите им, что я просто пытаюсь помочь его родным справиться со случившимся. И объясните, что любой разговор с адвокатом абсолютно конфиденциален, а они вправе говорить мне только то, что считают нужным.

Он кивнул:

— Ладно, не вижу причин отказывать вам в этом.

Я отдал ему все свои визитки, какие лежали у меня в бумажнике.

— Раздайте их тем, кто захочет поговорить со мной, и скажите, что мне можно звонить в любое время.

Трапело, прищурившись, вгляделся в карточки, потом поднял взгляд на меня:

— Вы понимаете, что у многих из этих ребят полная каша в голове?

Я кивнул.

— И они могут наговорить вам кучу небылиц.

— И это понимаю.

Трапело пожал плечами.

— Ладно, я скажу им завтра о вас. — Он взглянул на часы, встал. — Мне нужно идти.

Я последовал за Трапело в главный зал, там мы пожали друг другу руки, и я направился к своей машине.

Глава 9

В четверг утром, когда я смаковал на кухне английскую булочку с арахисовым маслом, зазвонил мой домашний телефон.

— Говорит Анна Лэнгли, — произнес немного скрипучий женский голос. — Вы мне звонили.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить: Анна Лэнгли была агентом Гаса Шоу.

— Спасибо, что перезвонили, — сказал я.

— Меня не было в городе, — пояснила она. — Я только что вернулась и обнаружила ваше сообщение. Так фотографии Гаса Шоу у вас?

— У меня? — удивился я. — Нет. Я даже не знаю, где они. Я лишь хотел поговорить с вами о них.

— А, понятно, — произнесла она. — И что вы хотите узнать?

— Эти снимки действительно представляют большую ценность?

— Раз он считал, что представляют, — ответила она, — а я знаю, так и было, тогда они, безусловно, очень ценны. Ко мне уже обратилось несколько заинтересованных сторон, готовых к переговорам об их публикации.

— Вы ведь слышали о случившемся с Гасом?

— О том, что он покончил с собой? Да, конечно.

— Ну, покончил или не покончил, это еще вопрос.

— Но ведь полиция… — Она замялась. — О, поняла. Вы думаете, что кто-то… что фотографии?

Она

помолчала, потом спросила:

— Вы это серьезно?

— Фотографии, похоже, исчезли, — сказал я. — А Гас мертв.

— Какой ужас.

— Некоторые из нас считают, что он не стал бы лишать себя жизни, — продолжал я. — Вы ведь довольно хорошо его знали?

— Да, хорошо.

— И что вы об этом думаете?

— Я была… удивлена, — ответила она. — Но не потрясена, то есть не потрясена по-настоящему. У Гаса были свои демоны, и немало. Ну и то, что произошло с ним в Ираке…

— Что вы можете рассказать мне об этих фотографиях?

— Послушайте, — предложила она, — может быть, мы с вами встретимся где-нибудь, пообедаем?

— Чтобы вам все было ясно, — сказал я. — Я адвокат жены Гаса. Представляю ее интересы в этой истории.

— Ну разумеется, — ответила она. — Тут я никаких проблем не вижу. Я прихвачу с собой копию соглашения, подписанного мной и Гасом. Так где вы хотели бы встретиться?

— Вы знаете ресторанчик «У Марии»? На Кенмор-сквер?

— Знаю. Сегодня в час — вас устроит?

— Я закажу столик, — ответил я.

Сидя в двадцать минут второго за угловым столиком ресторана «У Марии», я увидел через весь зал, как старшая официантка указывает в мою сторону худощавой, темноволосой женщине. Женщина кивнула и направилась ко мне.

Когда она подошла к столику, я встал:

— Анна?

— Простите ради бога. Я уже выходила из дома, и тут телефон зазвонил. — Она протянула мне руку: — Анна Лэнгли. Я бы чего-нибудь выпила.

— Брейди Койн, — представился я. — Выпить — это мы сейчас организуем.

Мне почти сразу удалось поймать взгляд нашей официантки.

— «Грей Гус» со льдом и водой, — сказала Анна. С виду ей было лет тридцать. Впрочем, морщинки в уголках глаз говорили, что, возможно, и побольше.

Когда официантка отошла, Анна сказала:

— Я здесь главным образом потому, что мне очень хочется заполучить иракские фотографии Гаса Шоу.

— Мне тоже, — ответил я. — Может быть, вдвоем нам удастся сообразить, где они могут находиться.

— Вот и я так подумала. — Анна вынула из сумки большой желтоватый конверт. — Это копия моего соглашения с Гасом. Оно дает мне эксклюзивное право передавать работы Гаса для публикации. Если Клодия его законная наследница, все, что я сумею на этом заработать, пойдет ей — минус мои комиссионные, конечно.

Я взял у нее конверт.

— Стало быть, мы с вами состоим в одной команде. Так что же вы можете рассказать мне о пропавших фотографиях?

— Только то, что Гаса они очень волновали, — ответила она. — Он прислал мне из Ирака несколько писем по электронной почте. Из них следовало, что Гас наткнулся на историю, по сравнению с которой тюрьма Абу-Грейб выглядит мирным пикником шестнадцатилетних детишек. А потом он потерял руку, вернулся домой и стал меня избегать.