Жертва вечерняя
Шрифт:
Я ей простила эту фамильярность. После танцев граф, разумеется, пропел с большим самодовольством несколько романсов своего сочинения.
И что же? Прелестная моя Капитолина Николаевна поет удивительным голосом. Так и разливается, как соловей. Густой, звучный, необыкновенно симпатичный контральто. Ай да Капочка! Она пела с графом дуэт Глинки:
Вы не придете вновь,Дней прежних наслажденья.Я прослушала с большим удовольствием. Вот так я понимаю музыку. В маленьком кружке, чтоб были только любящиеся пары…
Недоставало шампанского, и я
Да, вот подите: какая-нибудь Капочка обладает разными талантами, а я нет. Она и танцует, как танцовщица, и поет прекрасно, и по-русски говорит так вкусно. Удивительно, что за прелесть.
Начну я петь, ведь у меня есть голос.
С шампанским наступила вторая половина вечера, побойчее.
Варкулова овладела фортепьянами и запела из Belle H'elиne.
И мы все подхватили хором:
Il nous faut de l'amour,N'en fut il plus au mondeIl nous faut de l'amour,Nous voulons de l'amour! [188]188
Нам нужна любовь,
Нужней всего на свете,
Нам нужна любовь,
Мы хотим любви! (фр.).
Да, мы хотим любить, и любить без всяких фраз и мелодрам! Мы хотим жить и очень долго будем жить "в свое удовольствие!".
Много было шуму, пенья и всякого вздору у фортепьян. Но я заметила, что Додо вышла со своим кавалером (так лучше называть)…
Мы с Домбровичем также вышли в другую комнату…
— Ну как тебе, моя милочка, нравится здесь? — спрашивает меня Домбрович.
— Ничего. Я согласна ездить. Какая милая эта Капочка! Elle est `a croquer! [189]
189
Она прелесть! (фр.).
— Ты в нее влюбилась, что ли?
— Влюбилась.
— У-у-у! — протянул Домбрович. Этакий скверный!
Когда мы пришли с ним в залу, были только две пары в разных уголках. Я нахожу, что такое устройство очень умно. Сидеть пять часов сряду вместе невозможно, как бы общество ни было весело. Я знала, что идея о таких непринужденных вечерах должна была явиться первому моему Домбровичу. Так и есть, он мне сам признался.
В двенадцать часов, нет, позднее, в половине первого, мы вошли в столовую. Там накрыт был ужин `a la fourchette. Лакеев не было, они не допускаются. Володской таки подпил. Да и beau brun сделался очень нежен со своей Капочкой. Я и Домбрович можем сколько угодно выпить шампанского. Мы только бледнеем. Муж мой часто поил меня шампанским, и с тех пор я к нему привыкла и пью его без особенных последствий.
— Знаете что, — предложила я всему обществу, — я требую, чтобы наша милая учительница (я указала на Капочку) явилась в следующий раз в костюме.
— Браво, браво, — закричали все. — Решено!
Она была в полном восхищении. Начала меня целовать, чуть не удушила! Ужин кончился таким канканчиком, что у меня до сих пор болят ноги…
Я стала у входа и проэкзаменовала моих веселых, добродетельных жен.
— Что вы скажете мужу? — спросила я у Варкуловой, стоявшей близ меня.
— Я ездила в Смольный,
— Ну, а вы? — спросила я у белобрысой Шпис.
— Я была у belle-mиre… [190]
— А вы?
Додо посмотрела на меня очень веселенькими глазами и ответила:
— Да разве я говорю с моим мужем? Ведь я уже вам сказала, что он олух!..
В итоге мы все пятеро вернулись домой со спокойной совестью.
Кареты были наняты другие. Извощик довез меня и тотчас же повернул лошадей, швейцар хоть и видел, что я приехала в карете, но спросить у кучера он ничего не мог, да и не смел бы при мне.
190
свекрови (фр.).
Ариша меня встретила со свечой и спросила:
— Вы у Софии Николаевны изволили быть?..
Все концы в воду! Сегодня немножко шумит в голове. Это от шампанского, которого мы выпили немалое количество. Ничего, завтра пройдет.
16 марта 186*
Второй час. — Четверг
Теперь я и между барынями имею тайных сообщниц. Мы как-то съехались все на одном самом добродетельном вечере. Этак ужасно весело! Дурачить свет целым обществом, коллективно, как говорит мой Домбрович, еще приятнее. Мне бы хотелось, чтоб зима шла без перерыва еще несколько месяцев: а то весной и летом разъедутся все по дачам. На дачах гораздо больше свободы; но не будет уж прелести наших тайных сборищ.
Домбрович говорит мне о заграничной поездке. Надо же немножко проветриться до зимы. С ним я все высмотрю. Он знает тамошнюю жизнь, как свои пять пальцев.
Но куда я дену Володьку? Брать с собой — тоска! Я хочу быть как вольная птица… Отдам я его Додо Рыбинской или лучше баронессе Шпис… Она такая чадолюбивая; ну, и пускай ее возится с Володькой…
Как жалко, что Володька еще клоп. Если б ему было теперь лет десять, мой сочинитель его бы прекрасно воспитал. А теперь не знаю, кто его будет воспитывать. Домбровичу сорок два года. К тому времени, когда Володька подрастет, моему сочинителю будет за пятьдесят. Жалко, что он такой старик! А тогда, через десять лет, неужели я его брошу? Всегда он жил холостым, а умирать придется одному, в холостой квартире…
У меня зародилось маленькое сомнение. На днях я непременно хотела, чтоб он мне рассказал про все свои семейные дела. Мы с ним об этом никогда не говорили. Он мне рассказал, что отец его и мать давно умерли. Есть у него небольшое именьице в Пензенской губернии. Ни братьев, ни сестер нет…
Обедал он у меня вместе с Володским, а после обеда тот начал к нему приставать, спрашивал его о каких-то детях. Мой сочинитель отшучивался; но, кажется, был недоволен.
Что бы это значило? Я допытаюсь. Какой-нибудь грешок юности с последствиями. Он холостой человек. Без этого обойтись нельзя!
Уж не женат ли он? Не держит ли супружницу свою там, в Пензе?
Недурно было бы поймать его, старого грешника!
20 марта 186*
Ночь. — Понедельник
Капочка приводит меня все в большее восхищение! Собрались мы опять во едину от суббот. На этот раз не было уж никаких ожиданий и смущений. Всякий знал свою роль. Я теперь получила ключ и явилась одна, раньше сочинителя. Сейчас же я отправилась в келью к Капитолине Николаевне. Она тоже приехала раньше своего beau brun. Просто трогательно видеть, как мы с ней целуемся.