Жертва всесожжения
Шрифт:
Я обернулась в его объятиях и заглянула ему в лицо. Оно было бледно и невозмутимо, и ничего в нем не выдавало той страшной цены, которой пришлось расплатиться за мое спасение.
Ханна обернулась к нам, и ее избитое лицо было совершенно спокойным.
– Прими мои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник ответил на дерзость твоей слуги по собственной инициативе.
Вилли отшатнулся от Ханны, тряся головой.
– Будь ты проклят, будь ты проклят!
Серые глаза Ханны рассерженно зыркнули
– Не искушай меня, ничтожный. Оскорбить меня и остаться в живых – это не по твоим силам.
– Вилли! – произнес Жан-Клод.
Силы в этом слове не было, а только предостережение, но его хватило. Вилли отступил.
Жан-Клод глядел на Странника в новом теле.
– Если бы он убил Аниту, я мог бы умереть с ней вместе. Для этого вы и приехали – чтобы нас убить?
– Клянусь тебе, что это не так.
В теле Вилли Странник скользил, а Ханна на шпильках стала двигаться неуклюже. Он не падал, но и не скользил. Это было почти трогательно – такое несовершенство.
– Для доказательства моей искренности, – сказал он, – возьми обратно свое тепло у своей слуги. Мы не будем мешать.
– Он меня отбросил! – возразил Падма. – Зачем ты позволяешь ему снова стать сильным?
– Ты боишься, – заметил Странник.
– Его я не боюсь!
– Тогда не мешай ему.
Я прислонилась к груди Жан-Клода, припав щекой к кружевам его сорочки. Сердце у него остановилось, и дыхание прекратилось тоже. Он слишком много выложил сейчас сил.
Из-под защиты рук Жан-Клода я глядела на Падму и знала, что готова его убить. Знала, что он хотел нашей смерти. Чувствовала. Вампир такой силы не может настолько утратить над собой власть. Он почти убил меня, нас обоих, и это выглядело бы как трагическая случайность. Чушь собачья.
Браунинг лежал на полу, где я его уронила, но я уже попробовала силу Падмы. Серебро может его и не убить, а ранить его – не очень удачная мысль. Либо убей, либо не лезь – как со всяким крупным хищником. Не заводись, если не знаешь точно, что можешь закончить работу.
– Питайся от слуги своей, – сказал Падма. – Я не буду мешать тебе. Странник сказал.
В последних словах слышалась едкая нотка. Хоть Падма и член совета, а Странника он побаивается, иначе спорил бы дольше. Соотечественники, но не ровня.
Я встала на колени, вцепившись в руки Жан-Клода через грубое кружево сорочки и скользящую ткань пиджака. Руки были надежно твердыми, настоящими.
– Что...
Он положил пальцы мне на губы ласковым движением.
– Мне не кровь нужна, Падма. Мне нужно ее тепло. Только низшие Мастера пьют кровь из слуг своих.
Лицо Падмы стало непроницаемой маской.
– Ты не разучился оскорблять, не оскорбляя, Жан-Клод.
Я подняла глаза на Жан-Клода. Даже на коленях он был выше меня. Голос
– Не нужно вопросов, mа petite, иначе они поймут, что ты не до конца моя.
Поскольку вопросов у меня было выше крыши, мне это резко не понравилось. Но раз прямых вопросов задавать нельзя, можно попробовать окольными путями.
– А этот Зверский Мастер для запуска сердца должен всадить в кого-нибудь клыки?
– Oui, ma petite.
– Как это... вульгарно! – сказала я. Самое цивилизованное оскорбление, которое я вообще в жизни произнесла. Однако помогло.
Падма зашипел:
– Не испытывай мое терпение слишком сильно, Жан-Клод! Странник – не глава совета. У тебя достаточно много врагов, чтобы голосование прошло не в твою пользу. Если ты меня вынудишь, я потребую голосования.
– По какому вопросу? – спросил Жан-Клод. – Странник поручился словом, что вы приехали не убивать меня. Какой же вопрос поставишь ты на голосование, Мастер Зверей?
– Делай свое дело, Жан-Клод. – Голос Падмы, низкий и рычащий, был больше похож на рев зверя, чем на человеческие слова.
Жан-Клод нежно тронул меня за лицо, обращая мой взгляд к себе.
– Покажем Мастеру Зверей, как это делается, mа petite.
Не нравилось мне все это. Но я знала одно: Жан-Клоду нужно вернуть свою силу. В таком опустошенном состоянии повторить трюк с вышвыриванием члена совета ему будет не под силу.
– Давай, – сказала я.
Мне приходилось ему верить. Верить, что он не сделает мне больно. Что не сделает ничего ужасного или стыдного. И я поняла, что я ему не верю. Не важно, насколько я люблю его тело, я знаю, что на самом деле он другой. То, что он считает нормальным, не обязательно нормально.
Он улыбнулся:
– Я буду купаться в твоем тепле, mа petite. Оберни меня собой, чтобы сердце мое билось только для тебя. Дыхание мое согреется в твоем поцелуе.
Взяв мое лицо в лодочки холодных ладоней, он поцеловал меня.
Губы его были бархатные, прикосновение легкое и бережное. Руки его скользнули по моим щекам, пальцы перебирали волосы, разминая, гладя. Жан-Клод поцеловал меня в лоб, и по его телу прошла дрожь.
Я попыталась поцеловать его, но он отодвинулся.
– Помни, mа petite, там, где твое тело коснется меня слишком сильно, оно омертвеет. Мне бы не хотелось, чтобы твои губы потеряли сладость на эту ночь.
Я застыла в его руках, думая, что это он сейчас сказал. Касание телом – очевидно, голой кожей. Но если касание будет слишком сильным или слишком долгим, кожа у меня омертвеет, и причем только на эту ночь. Жан-Клод очень хорошо умел давать информацию, не показывая виду, что он ее дает. Интересно, насколько часто ему приходилось это делать раньше?