Жертва вторжения
Шрифт:
– Меня надо спасать! Срочно! – крикнул мэр с порога.
Минц спокойно запер дверь.
– У нас есть три-четыре минуты, – сказал он.
– Куда бежать?
– Куда скажу, – ответил Минц и вынул из ящика письменного стола небольшой рюкзачок, сделанный из серого металла.
– Это мне?
– Надевайте. Осталось две минуты.
Мэр понял, что время шуток прошло.
Он начал натягивать рюкзачок, с какими ходят по миру европейские длинноволосые туристы.
– Слушайте меня внимательно, – сказал Минц. – На вас машина
– Вижу.
– Стоп! Не нажимайте раньше времени. Я еще не настроил.
К стеклу снаружи прижался нос Ральфа. Он вынюхивал жертву.
– Вы сейчас переместитесь на неделю вперед.
– А это не опасно?
– Опаснее оставаться здесь. Вас наверняка убьют.
– Я понимаю. Но я имею в виду здоровье – перемещение не повредит моему здоровью?
– Любому руководителю низшего звена, как, впрочем, и руководителю столичного звена, несвойственно чувство благодарности… Жмите на кнопку. Вы окажетесь здесь через неделю. Время – лучшее убежище.
Руки Лебедянского дрожали. Он никак не мог попасть пальцем в кнопку.
Ральф высадил плечом стекло и прицелился.
Профессор сам нажал кнопку.
Лебедянский тихо ахнул и растворился в воздухе. Пули охранника прошили пустое пространство, в котором только что находился руководящий работник.
Ральф ввалился в окно. Он рычал. За ним последовал сам дядя Веня.
– Где он? – спросил дядя Веня. – Найду – всех перестреляю.
– Простите, но всех вы не перестреляете, – ответил профессор Минц.
Ральф кинулся было опрокидывать приборы и реторты, но Минц успел предупредить:
– Половина реактивов крайне ядовита. Некоторые могут погубить все живое в пределах трех километров, а в одной из пробирок хранится средство пострашнее атомной бомбы. Если вы мне не верите, можете продолжать разгром.
Дядя Веня обладал интуицией.
– Его здесь нет, – сказал он. – Я нутром чую. Сбежал.
Ральф тявкнул, соглашаясь с начальником.
И они ушли, оставив разбитое окно да выбоины от пуль.
Удалов и Минц отправились на холм. По дороге их догнали Аркаша с Мариной. Аркаша влюбленно смотрел на спутницу и сбивался с шага.
На выезде из города их обогнал джип: в нем сидел сам дядя Веня, а также Ральф и две женщины на заднем сиденье. Потолще – супруга дяди Вени, потоньше – Катерина. Теперь, когда все поняли, что Катерина окончательно осиротела, семейство дяди Вени приютило ее.
Ральф высунул из окошка морду и оскалился.
– На дорогу смотри! – крикнула жена дяди Вени Розочка, в девичестве Аймухамедова.
– Не обращайте внимания, – сказал профессор Минц. – Они ищут мэра. Пускай разыскивают.
– У нас много
– И одна – главная, которую я при всей своей гениальности пока не смог решить.
– Как проявить динозавров, – сказала Марина. Она была умной девушкой.
– Вот именно.
– Надо как итальянцы, – подсказал Удалов. – Залить в пещеру гипса, обколоть его со всех сторон – и получится динозавр в полный рост.
– Боюсь, – заметил Минц, – что эта идиотская идея придет в голову кому-нибудь еще.
Удалов замолчал, обидевшись.
– Пойми, – обратился к нему профессор, – ведь как только ты разрушишь пещеру, то тем самым уничтожишь негатив динозавра… В чем прелесть фотографического негатива?
– В чем? – спросил Аркаша.
– В том, что с него можно напечатать два или больше снимков. А как только мы разрушим пещеру, у нас останется лишь гипсовая отливка. Снимок в единственном экземпляре.
Мысль Минца дошла до его спутников и огорчила их.
Только что все казалось простым. Отделаемся от разбойников, наладим охрану, объявим район заповедным, а потом по примеру итальянцев зальем дыру гипсом. И никому, кроме Минца, не пришло в голову, что главную ценность представляет даже не гипсовая отливка, а сами стены пещеры, на которых сохранился отпечаток шкуры ящера.
– Пилим горы пополам, – подал голос Аркаша. – Половинку динозавра отливаем в одной части горы, половинку – в другой, вытаскиваем их, не разрушая породы, составляем, как две половинки шара, – и динозавр готов.
– Идея разумная, – согласился Минц. – Но представьте себе, коллеги, во что она обойдется городу и Академии наук? Кто и откуда достанет такие деньги?
– Пускай американцы раскошелятся, – предложила Марина. – А то как войска туда-сюда посылать, они молодцы, а вот динозаврам помочь – их нету.
– Нельзя, – вдруг произнес Удалов, который молчал так давно, что все о нем забыли, – они тогда за долги всех динозавров к себе увезут. На сохранение. Я слышал, что они даже статую Свободы из Франции увезли за долги.
– Думайте! – призвал друзей Минц. – Думайте и еще раз думайте. Должен быть выход из этой ситуации.
Некоторое время они шагали молча, потом выступила со своей идеей Марина:
– А если отыскать резину, которую можно было бы вытащить из пещеры через вход? Мягкую резину.
– Проверим, – сказал Удалов. – Но пока я о такой резине не слышал.
Утренний лес помалкивал, приближалась осень. Пора птичьей влюбленности давно прошла, из яиц вывелось потомство, которое надо кормить, учить летать и защищать от хищников. Тут уж не до песен. А некоторые из птиц, может быть, уже раскаивались, что слишком много пели.
Когда друзья вышли на поляну перед холмом, где стоял джип, они увидели четыре враждебные фигуры наверху, на вершине холма, под соснами. Те стояли, подобно витязям, которые всматриваются в даль – не приближаются ли хазары.