Жертва вторжения
Шрифт:
Мальчик заинтересовался, потому что никогда раньше шахмат не видал.
– Это очень интересная игра, – сказал профессор Минц. – В нее еще в Древней Индии играли. Хочешь, расскажу тебе правила?
– А какие правила?
– Выигрывает тот, у которого фигуры остались, а у противника не осталось.
Как вы понимаете, Минц отлично играл в шахматы, на уровне кандидата в мастера, хотя нигде не учился. Мальчика он провоцировал на действия. А мальчику стало скучно.
Он фыркнул, как разозленный кот, махнул ручонкой, шахматные фигуры
– Ясно, – сказал Минц. – Суд удаляется на совещание.
– Куда-куда? – спросил мальчишка.
– Ты как это делаешь? – спросил Минц.
– Не знаю, – ответил Вася. – Так получается.
– Это очень любопытно.
– А мама меня ремешком стегает, – сказал мальчик. – Знаете, от синей юбки.
– Допускаю, – сказал Минц. – Людям трудно мириться с непонятным. А если непонятное рядом, они просто звереют.
– А мама звереет?
– Ты меня не слышал, – испугался Минц. – И я ничего подобного не произносил.
– А ты, дядя, смешной, – сказал мальчик.
– Конфету хочешь? – спросил Минц.
– Хочу.
– А коробку сможешь на расстоянии открыть?
– Нет проблем! – ответил Вася словами, услышанными с экрана телевизора.
Пока мальчик ел три конфеты, которые оставались в коробке, и радовался от убежденности в том, что здесь его бить не будут, Тамара подробно рассказывала о беде своего мальчика Ксении Удаловой, а Ю.К. Зритель метался по холостяцкой квартире, лихорадочно размышляя, как украсть мальчика и использовать его дар в корыстных целях.
Если до этого момента речь здесь шла о смешном курьезе, о мальчике, глазки которого обладали даром телепортации, то есть передвижения предметов, причем в изысканной форме – разве вы слышали где-нибудь о мальчонке, который может взором раздеть на улице женщину? – то с этого момента жизнь ребенка стала предметом интереса могучих и зловещих сил. Если вам последующие события покажутся забавными, значит, вы и сами дитя и жертва нашего общества, потерявшего ориентиры морали. И противостоять этим силам не смог даже великий профессор Минц.
Почти одновременно произошло вот что.
Зритель дозвонился до Жоры-Китайчика, который давно уже искал подходы к квартире Беневоленского-Доливо.
Раиса Лаубазанц позвонила брату мужа Армену Лаубазанцу, который мечтал взять под контроль казино «Лев Толстой».
Но более всех переполошился один цыган Мыкола, который хотел дружить с чеченцем Магометовым, который не был чеченцем, но которому было выгоднее, чтобы все вокруг считали его чеченцем и немного опасались. А цыган Мыкола, который всюду совал свой перебитый нос, видел на дворе, как ребенок изгалялся над Райкой Лаубазанц. А затем поговорил с татарским мальчиком.
Но главное – некий Иван Иванов черного цвета (к тому времени он еще не успел порозоветь, а продолжал делать черные дела) проводил внешнее наблюдение за квартирой Минца Л.X., подозреваемого в связях с так называемым Нобелевским комитетом
Все эти силы готовы были разорвать мальчика на части, потому что каждая желала утянуть его к себе и использовать в своих корыстных интересах.
Мальчик кушал конфеты и был счастлив.
А Минц думал, как излечить мальчика, так как понимал, что иначе его судьба будет ужасна.
Профессор Минц сказал Тамаре, матери Васи Блянского:
– У мальчика не болезнь, а свойство организма. В каких-то обстоятельствах благоприятное, а в каких-то тревожное. Пока он сам особенно не понимает своих способностей и не может их контролировать. И не только в нем самом кроется опасность, но и в тех силах, которые захотят его использовать.
Миловидная, но грубоватая характером и внешностью Тамара страдала в тот день насморком, но платок забыла дома. Она старалась не шмыгать носом, хотя хотелось сморкнуться в угол неприбранного профессорского кабинета. Поэтому она не могла придать должного значения словам Льва Христофоровича. Даже его заключительным фразам.
– Многое зависит, мамаша, от вас, – произнес он. – Главное – не поддаться возможным соблазнам. Ведь вас, вероятно, будут соблазнять недобрые силы.
– Пусть попробуют, – бросила Тамара, не понимая, что силам от нее может понадобиться, кроме ее прекрасного тела.
– Чем я могу быть вам полезен? – задумчиво продолжал Минц, положив добрую мягкую ладонь на затылок доверчиво прижавшегося к нему мальчика. – Пожалуй, в моих возможностях спроектировать и с помощью моего соседа Грубина изготовить очки-фильтр. Фильтр желаний. Они не пропустят излучений из глаз Васеньки. Подумайте, хотите ли вы этого? Я бы вам настойчиво посоветовал.
– Значит, не заразный? – спросила Тамара.
Не надо представлять себе эту женщину умственно отсталой или глупой. Нет, просто она шла к доктору с конкретной внутренней задачей. Задача была выполнена, болезнь оказалась даже не болезнью.
– Будем делать очки? – спросил Минц, хотя внутренне он уже решил их изобрести, потому что, во-первых, изобретение эмоциональных очков было вызовом интеллекту ученого, а во-вторых, мальчику надо было помочь, раз его мать не могла осознать опасности, что таила для него окружающая жизнь.
Выйдя на улицу, Тамара велела мальчику идти вперед, а сама на мгновение отвернулась к стенке дома, чтобы сморкнуться. Когда она снова поглядела вперед, то увидела, что рядом с Васенькой остановился БТР, раскрашенный под тигра. Люк в нем открылся, оттуда высунулась волосатая рука и втянула внутрь мальчика прежде, чем он успел пикнуть.