Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
Шрифт:
— Вот именно. Вот именно. — Мак-Элпайн оттолкнул стул и поднялся. — Может быть, пройдемся, Алексис?
— Для аппетита? Не поможет. Во всяком случае мне.
— Мне — тоже Я просто подумал: может быть, стоит взглянуть, не нашел ли Джейкобсон что-нибудь интересное?
Гараж был длинный и низкий, с застекленным потолком, ярко освещенный висячими лампами и удивительно чистый и ухоженный. Когда металлическая дверь со скрежетом открылась, они увидели, что Джейкобсон работал в дальнем углу, склонившись над искалеченным «коронадо» Харлоу. Он выпрямился, приподнял руку, показывая,
Даннет закрыл дверь и спокойно спросил:
— А где другие механики?
Мак-Элпайн ответил:
— Вам бы давно следовало знать: пострадавшими машинами Джейкобсон всегда занимается в одиночку. Он не доверяет другим механикам, Говорит, что они либо не замечают доказательства вины, либо уничтожают их своей неуклюжестью.
Они прошли вперед и стали молча следить за тем, как Джейкобсон возится с тормозной системой. За этим наблюдали не только они: прямо над ними, в открытом слуховом окне, невидимо для стоявших внизу, поблескивало что-то металлическое. Этот металлический предмет был ручной восьмимиллиметровой камерой, и державшие эту камеру руки были совершенно тверды. Это были руки Джонни Харлоу. Лицо его было так же бесстрастно, пак и тверды были его руки, — сосредоточенное, спокойное и внимательное. Это было лицо совершенно трезвого человека.
— Ну что? — спросил Мак-Элпайн.
Джейкобсон выпрямился и стал аккуратно потирать спину, которая его явно беспокоила.
— Ничего. Абсолютно ничего. Подвеска, тормоз, двигатель, передача, управление — все о’кей!
— Но управление…
— Разрыв протектора. Ничего другого случиться не могло. Все было еще в порядке, когда он выскочил перед машиной Джету. И не говорите мне, мистер Мак-Элпайн, что именно в эту секунду управление отказало. Совпадения, конечно, бывают, но такое было бы уж слишком.
— Значит, мы еще блуждаем в потемках? — спросил Даннет.
— Для меня лично все ясно как божий день. Водительский просчет! Старейшая из всех причин.
— Водительский просчет? — Даннет покачал головой. — Джонни Харлоу никогда в жизни не допускал водительских просчетов.
Джейкобсон улыбнулся, но глаза его смотрели холодно.
— Хотел бы я услышать, что думает об этом дух покойного Джету.
— Все эти разговоры ни к чему, — заметил Мак-Элпайн. — Пошли в гостиницу. Вы сегодня даже не поели, Джейкобсон. — Он взглянул на Даннета. — Думаю, что стаканчик на сон грядущий не помешает, а потом на минуту зайдем к Джонни.
— Напрасно потеряете время, сэр. К вашему приходу он уже будет совсем невменяем.
Мак-Элпайн внимательно посмотрел на Джейкобсона, потом, после долгой паузы, очень медленно сказал:
— Он все еще чемпион мира. Он все еще — Коронадо Номер Один!
— Ах, вот как!
— А вы хотите, чтобы было иначе?
Джейкобсон направился к умывальнику, стал мыть руки. Затем, не оборачиваясь, произнес:
— Вы здесь босс, мистер Мак-Элпайн.
Тот ничего не ответил.
Когда Джейкобсон вытер руки, все трое молча вышли из гаража, закрыв за собой тяжелую металлическую дверь.
Ухватившись за конек крыши в форме буквы «фау»,
Харлоу наклонился, схватился руками за балку, повис на ней и разжал руки. Приземлился он легко и без шума. Потом прошел к двери, включил все лампы и приблизился к «коронадо». У него была не одна, а две камеры: восьмимиллиметровая кинокамера и миниатюрный фотоаппарат со вспышкой.
Найдя промасленную тряпку, он начисто протер подвески, подачу горючего, систему управления и один из карбюраторов. Каждый из этих участков он несколько раз сфотографировал. Потом, измазав на полу тряпку маслом и грязью, быстро затер сфотографированные части и бросил тряпку в металлическое ведерко.
Подойдя к двери, он подергал ручку. Тщетно. Дверь была заперта снаружи, а ее прочность исключала всякую попытку открыть ее силой. Оставлять же здесь следы своего присутствия совершенно не входило в намерения Харлоу. Он быстро оглядел гараж.
Слева от него к стене была подвешена деревянная лестница, вероятно, предназначенная для мытья стекол в слуховых окнах. Под ней, в углу, лежал небрежно брошенный моток каната.
Харлоу прошел в угол, поднял моток, снял лестницу со стены и, закрепив канат на верхней перекладине, подвел лестницу под металлическую балку, Вернувшись к двери, он выключил свет.
Освещая свой путь фонариком, он по лестнице забрался обратно на балку. Потом, не без известных усилий, ему удалось, удерживая в руках канат, навесить лестницу нижней перекладиной на металлические скобы, на которых она до этого держалась на стене. Отвязав канат, он небрежно скатал его и бросил на прежнее место. С трудом удерживая равновесие, он выпрямился на балке во весь рост, ухватился за раму слухового окна, просунул наружу голову и плечи и, подтянувшись, исчез в ночной тьме.
Мак-Элпайн и Даннет сидели в одиночестве в опустевшем баре. Они молча приняли принесенное официантом виски — две порции. Мак-Элпайн поднял свой стакан и невесело улыбнулся.
— Чудесный конец чудесного дня! О, господи, как я устал!
— Итак, вы сожгли за собой все мосты, Джеймс. Харлоу остается на своем месте.
— А все Джейкобсон: он поставил меня в такое положение. У меня не было выбора.
Харлоу быстро бежал по ярко освещенной главной дороге. Внезапно он резко остановился. Улица была пустынной, и неожиданно впереди появились две фигуры: ему навстречу шли двое высоких мужчин.
На мгновение Харлоу остановился в нерешительности, а потом быстро оглянулся и нырнул в небольшую нишу в стене, где помещался вход в магазин. Прижавшись к двери, он стоял не шевелясь, пока эти двое не прошли мимо, — это были его товарищи по команде Никола Тараккиа и Вилли Нойбауер.