Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
Шрифт:
— Уверен, что это шифр. Возможно, даже смесь шифра с каким-нибудь иностранным языком. Боюсь, я не очень-то сведущ в таких делах.
— Не менее, чем я. Но зато мы знаем людей, более сведущих… И потом: о транспортировщике «Коронадо» — в этом вы тоже уверены?
— Несомненно.
— Значит, мы согревали на своей груди змею. Кажется, так это называется?
— Несколько неожиданно, правда?
— И никаких оснований полагать, что Генри тоже замешан в этом деле?
—
— Даже учитывая то обстоятельство, что он как шофер транспортировщика участвует в каждой поездке?
— Даже это.
— И ему придется уйти?
— А что еще можно придумать?
— Так, значит, Генри уходит. Временно. Хотя он и не будет об этом знать. Вернется на свою прежнюю работу. Конечно, он будет обижен. Но что значит одна обида против пожизненного пособия…
— А если он откажется?
— Придется устроить его «похищение», — деловито сказал Даннет. — Или убрать его как-нибудь иначе, разумеется, не причиняя ему вреда. Но я думаю, он согласится. У меня уже есть подписанный бланк медицинского свидетельства.
— Значит, кто-то уже позабыл о своей врачебной этике?
— Пятьсот фунтов и соответствующее истине врачебное заключение о сердечной недостаточности — от такой комбинации врачебная щепетильность тает, как снежинка в руке. Ведь у старика действительно не все в порядке с сердцем.
Они допили свои напитки и вышли из кафе. Рори не торопился уходить, соблюдая нужный, с его точки зрения, интервал. Но потом встал и он.
В кафе напротив Нойбауер и Тараккиа поспешно покинули свою кабину и уже через полминуты нагнали Рори. Тот, увидев их, очень удивился.
Тараккиа доверительно сказал:
— Нам нужно поговорить с тобой, Рори. Ты тайны хранить умеешь?
Такое вступление сразу заинтриговало Рори, но он был от природы очень осторожен и редко изменял себе в подобных случаях.
— О каких тайнах идет речь?
— Ну и подозрительный же ты парень!
— Что за тайна у вас?
— Это касается Джонни Харлоу.
— Тогда другое дело. — Последней фразой Тараккиа мгновенно завоевал его внимание. — Конечно, я умею хранить тайны.
— Только имей в виду: никому ни слова! Даже намеками. Ни единому человеку — ни слова! Иначе все полетит к черту. Усек? — сказал Нойбауер.
— Конечно, — согласился Рори, не имея еще ни малейшего понятия, о чем идет речь.
— Ты слышал, парень, о АГГП?
— А то нет! Это Ассоциация гонщиков Гран-При!
— Точно! Так вот, эта АГГП решила, ради нашей безопасности, гонщиков и зрителей, исключить Харлоу из своих рядов. Мы хотим, чтобы его сняли со всех
— Кто ж не знает об этом?
— Он так много пьет, что стал самым опасным гонщиком в Европе. — Голос Нойбауера звучал тихо, конспиративно и очень убедительно. — Каждый третий гонщик боится показаться на трассе рядом с ним. Никто ведь не знает, в какой момент может оказаться вторым Джету.
— Вы…. считаете, что он?..
— Был тогда пьян в стельку. Именно по этой причине и погиб хороший человек. Только потому, что другой выпил лишнего. Ведь такое поведение на треке равносильно преднамеренному убийству.
— Совершенно согласен с вами! Никакой разницы нет!
— Вот поэтому АГГП попросила Вилли и меня собрать все улики, касающиеся того, что Харлоу систематически пьет, понимаешь? — сказал Тараккиа. — Тем более, что предстоят Большие гонки. Хочешь нам помочь?
— И вы еще спрашиваете?
— Знаем, мальчик, знаем, что хочешь. — Нойбауер положил руку на его плечо — жест, выражающий одновременно и сочувствие, и понимание. — Мы ведь тоже переживаем за Мери. Вот ты только что видел Харлоу и Даннета в кафе. Харлоу пил?
— Да я их, собственно, и не видел. Сидел в соседней кабине. Но я слышал, что мистер Даннет говорил что-то насчет джина, и видел, как официант понес им два высоких стакана, — правда, похоже, что с водой.
— С водой! — Тараккиа скорбно покачал головой. — Скорее, там было нечто совсем другое. Правда, мне как-то не верится, чтобы Даннет… А впрочем, кто его знает. А они что-нибудь говорили о выпивке?
— Мистер Даннет? А что, он тоже не совсем того…
Тараккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что это — лучший способ возбудить интерес Рори:
— Я ничего не знаю про мистера Даннета. Во всяком случае, насчет того, пьет он или нет.
— Они очень тихо говорили. Я вообще уловил совсем немного. Единственное, что я слышал, касалось замены кассеты. В кинокамере или что-то в этом роде. И что-то насчет того, что Харлоу передал мистеру Даннету. Я не очень понял, что к чему.
— Это вряд ли нас касается, — заметил Тараккиа. — Но все остальное — да. Смотри в оба и держи впредь ушки на макушке.
Рори кивнул, тщательно скрывая новоприобретенное чувство собственной значимости, и они расстались.
Нойбауер и Тараккиа посмотрели друг на друга с яростью, которая, правда, относилась к другому, а не к визави.
Сквозь стиснутые зубы Тараккиа процедил:
— Ну и хитрый же негодяй! Теперь мы у него на кассете. А та, что мы уничтожили, нам просто подсунута. Фальшивка!