Жертвоприношения
Шрифт:
Мадам Ламбер питает к Луи большую слабость — она, как и майор Верховен, с удовольствием усыновила бы его. Мадам Ламбер завзятая профсоюзная активистка, и борется она за выход на пенсию в шестьдесят, хотя самой ей шестьдесят восемь, и она постоянно находит все новые отговорки, чтобы продолжать работать. Если ее не вынесут с работы через окно, она еще лет тридцать будет продолжать бороться.
Несмотря на срочность задания, Луи не торопится. Он застывает, погруженный в свои мысли на пороге кабинета, сжимая в руках пластиковый пакет, — так делают молодые люди, которые хотят что-то спросить.
— Я так понимаю, что кое-что пропустил…
— Успокойся, — отвечает Камиль
— Вы предпочли не впутывать меня в дело… — Луи тут же делает предупреждающий жест. — Это не упрек!
— Да нет, Луи, упрек. И ты чертовски прав, делая его мне. Вот только сейчас…
— Слишком поздно?..
— Именно.
— Слишком поздно объяснять или слишком поздно для упреков?
— Хуже, Луи. Все слишком поздно. Поздно понимать, поздно реагировать, поздно тебе объяснять… И даже, наверное, поздно для меня с честью выйти из этого дела. Ситуация отвратительная, видишь сам.
Луи неопределенно смотрит в потолок: вы имеете в виду высшие сферы? И подтверждает свою мысль:
— Не все так терпеливы, как я.
— Ты имеешь право первой ночи? — спрашивает Камиль. — Сенсация твоя — гарантирую. И если все пойдет, как я предполагаю, то сюрприз тебе обеспечен. Самая большая удача, если работаешь в полиции: блеснуть на глазах у начальства.
— «Удача — это…»
— Ну, давай, Луи! Цитату!
Луи улыбается.
— Нет, — продолжает Камиль. — Попробую угадать сам: Сен-Жон Перс! Нет, тогда — Наум Хомский!
Луи выходит из кабинета и тут же просовывает голову в дверь:
— Там на столе записка… По-моему, вам…
Еще бы!
Послание от Жана. Знакомые угловатые буквы: «Станция метро «Бастилия». Выход на Рокет, 15 часов». Кое-что посерьезнее, чем просто свидание.
То, что генеральный инспектор предпочел оставить анонимное послание на столе Камиля, а не звонить ему по телефону, плохой знак. Жан Ле Ган выражается совершенно ясно: «Я предпринимаю меры предосторожности». И еще: «Я твой друг и иду на риск, но встреча с тобой может ускорить конец моей карьеры, так что давай не будем ее афишировать».
Будучи недомерком, Камиль привык к остракизму: метро так метро… Но оказаться под подозрением в самой полиции крайне неприятно, хотя, если разобраться в происходящем в последние три дня, ничего удивительного.
Фернан — парень не промах. Кретин, но неприятностей не доставляет. Ресторан закрыт, он его открыл. Для меня. А так как я голоден, он подает мне омлет с белыми грибами. Он отличный повар. Лучше бы им и оставался, но жизнь не переделаешь: каждый служащий хочет стать хозяином. Он залез в долги по горло, и все для чего? Чтобы доставить себе удовольствие и стать патроном. Какой идиот. Но мне это только на руку: идиоты — как раз то, что нам нужно. Учитывая зашкаливающие финансовые предложения, которые я ему навязал, он должен мне столько, что никогда не сможет расплатиться. В течение полутора лет я поддерживаю его дело, плачу практически каждый месяц. Не знаю, понимает ли Фернан, что ресторан на самом деле уже принадлежит мне, но только щелкни я пальцами, и так называемый патрон нарисуется на улице. Но я пока что об этом ему не напоминаю. Он мне пока полезен. Он служит мне алиби, он — мой почтовый ящик, мой рабочий кабинет, он мой свидетель, моя порука, банковский посредник. Его винный погреб в моем распоряжении, и если что, он меня всегда накормит. В прошлом году он сослужил мне отличную службу для встречи с Камилем Верховеном. Впрочем, тогда все были на высоте. Скандал удался на славу. И в нужный момент мой любимый майор поднялся из-за стола, чтобы навести порядок. Я боялся
Я вновь вспоминаю об этом, потому что у меня мало времени. Да и место памятное.
Я положил мобильный на стол, не могу удержаться и смотрю на него постоянно. В ожидании финального аккорда частичными результатами я доволен. Надеюсь, что кое-кто получит по полной, потому что иначе я просто выйду из себя и буду готов порвать первого встречного.
А пока могу расслабиться в первый раз за последние три дня, даже больше, Бог свидетель, я работал не покладая рук.
На самом деле манипулирование очень похоже на вооруженное нападение. Много общего. Нужно все хорошенько подготовить и привлечь классных специалистов. Не знаю уж, что она делала, чтобы заставить Верховена забрать ее из больницы и отвезти в загородный дом, но на глаз все прошло без сучка без задоринки.
Вероятно, закатила истерику. С такими чувствительными мужчинами нет ничего лучше.
Бросаю взгляд на телефон.
Когда он зазвонит, у меня будет ответ.
Либо я потел задарма, и что тут поделать, все свободны.
Либо у меня в руках вот-вот будет очень хороший кусок, а если так, не знаю, сколько у меня времени. Наверняка немного. Действовать нужно быстро.
Я не из тех, кто в трех шагах от выигрыша все бросает. Пусть Фернан принесет мне минеральной воды, шутить не время.
Анна нашла в аптечке пластырь. Пришлось наклеить два, один за другим, чтобы прикрыть шрам. Рана по-прежнему горела. Ну и пусть.
Затем наклонилась за конвертом, который он ей бросил — как кусок мяса цирковому животному. Конверт жжет ей руки. Она открывает его.
Внутри пачка денег. Она считает — две сотни евро.
Еще список телефонов — номера вызова такси в окрестностях.
План местности — на аэрофотоснимке виден дом Камиля, тропинка, край деревни Монфор.
Все, чтобы подвести итог, закрыть счет.
Она кладет телефон рядом с собой на диван.
И начинает ждать.
Камиль ожидал увидеть Ле Гана в ярости, а тот был, скорее, удручен. Он сидел на скамейке в метро и рассеянно смотрел себе на ноги. Никаких упреков. Вернее — много. Но это, скорее, как жалоба.
— Ты хотя бы мог обратиться ко мне за помощью…
Камиль отмечает прошедшее сослагательное. Для Ле Гана часть дела уже закрыта.
— Для полицейского твоего уровня… — говорит он. — Ты действительно их просто коллекционируешь…
Ну что ж, думает Камиль, Ле Гану еще не все известно.
— Ты просишь передать тебе дело… Само по себе это уже подозрительно. Потому что твоя история с информатором, понимаешь ли…
Это еще не все. Ле Гану скоро предстоит узнать, что Камиль лично помог ключевому свидетелю уйти из больницы, то есть скрыться от правосудия.
Впрочем, Камилю так и неизвестно, кто этот свидетель на самом деле, но, если выяснится, что Анна замешана в чем-либо серьезном, поди знай, ему может быть предъявлено обвинение в соучастии… А там уже возможно все, что угодно: соучастие в убийстве, в краже, в нападении, в похищении человека, в вооруженном нападении… И не так-то легко будет доказать свою невиновность.