Жертвуя малым. Том 1
Шрифт:
«Ты говоришь о боге?» – спрашиваю я брезгливо. Я мало знакома с плебейской мифологией, но мне известно, что все их божки уродливы и мерзки. Они похожи более на животных, нежели на человекоподобных существ.
«Пусть так, о госпожа. Хотя Светлый не бог нам, он – наш Отец».
«Почему ты зовешь его Светлым?»
«Потому что лишь свет дает тень».
«Ты смеешься надо мной, старуха?!»
«Не смею, о госпожа. Если эти никчемные ответы оскорбили тебя, прикажи вырвать язык, и он будет брошен к твоим ногам».
«Не нужно, – я морщусь. В памяти против воли всплывает харя ожившего мертвеца, его черный,
«Он был здесь всегда, – старуха смотрит на меня, как на дерево, но на дне ее глаз плещется сочувствие. Таким взглядом глядят на больное, источенное термитами дерево. – Всегда делал. Освещал нас, чтобы мы лучше видели тень. Делал мрак чернее».
«Он подбил нескольких ваших на кражу. Что им было нужно в музее?»
«Он позвал их, и они пошли. Так лодка, влекомая течением, не может сопротивляться силе потока. Так лист, несомый ветром…»
«Достаточно! Обойдемся без метафор. Вернулся ли кто-нибудь из тех, что ушли с ним?»
«Они все вернулись. Ты знаешь, о госпожа, милосердие твоего народа не ведает границ».
«Живым! Вернулся ли хоть кто-то из них живым, старое ты полено?!»
«Они все вернулись не мертвыми».
«Куда сейчас Соль пошел?»
«К отшельнику. К тому, кто пришел в нашу деревню тридцать три луны назад. Мы не ходим к нему. Светлый ходит…»
«Тридцать три луны назад? Он пришел вместе с Солем?»
«Нет, о госпожа. Он не мог прийти вместе. Светлый был здесь всегда».
«Умеешь ли ты считать, старуха?»
«Нет, о госпожа. Наука счета не нужна этому старому разуму».
На том разговор окончился. Сметая в кучу пожухлые листья, я вяло подумала, что могла бы с тем же успехом расспрашивать куст или камень из плебейской деревни. Наверняка они, умей говорить, отвечали бы мне так же. Как рассуждать с ней о материях менее абстрактных, я не смогла в тот раз придумать. Души плебеев, которые мне доводилось допрашивать, всегда были предельно конкретны. Надо думать, смерть как свершившийся факт мало располагает к метафизике. Вот интересно было бы узнать, каково это – допрашивать убитых вампиров? Впрочем, горних душ у них нет, а смерть наступает с гибелью души дольней… Ай да смесок! Ни одного свидетеля, ловкач такой, не оставил.
Я содрогнулась. Оставалось только надеяться, что свидетелей и впрямь не было. В противном случае… Об этом не хотелось и думать.
– Я приглашу Корониду на посиделки, – сказала я Лете, когда мы, закончив уборку, дожидались послушницу с совком и мусорным мешком для опавшей листвы. – Полагаю, для нее будет великой честью отпраздновать Парилии с нами.
– А я, стало быть, удовлетворю любопытство, – согласно кивнула Лета. И отвернулась, напевая песенку, когда третья девушка подошла, чтобы нам помочь.
Заячий месяц, 1-й день третьей декады, сатурн
Наступила праздничная ночь. Подвыпившие и повеселевшие, мы с Летой и Меланидой наняли двух рикш, и они с ветерком доставили нас к дверям «Золотого осла». Расплатившись и обменявшись с парнями традиционными шуточками, мы вошли в помещение искусно стилизованной под украшенную розами конюшню питейни, и расторопные официанты проводили нас к заказанному
Мы обменялись приветствиями и присоединились к компании. Коронида, которая очень удивилась, когда я пригласила ее на нашу встречу, обещала подойти попозже, после встречи с однокашницами. Как я и ожидала, от заманчивого предложения провести с нами священную ночь Парилий она отказаться не смогла.
Повествуя друг другу о том, как обстоят дела у каждой из нас, мы попивали вино и закусывали омлетом, салатом из огурцов, редьки и свежевыловленной сырой рыбой. Питейня вокруг гудела от звуков веселых голосов целой толпы посетителей: в этом году Парилии пришлись на ночь с венеры на сатурн, и никому из нормальных людей не нужно было вставать рано поутру на службу. Я и Лета (и Коронида, соответственно, тоже) были освобождены от своих обязанностей по случаю праздника. Лидию и Ксантиппу ожидали дежурства, но ради встречи с нами, как сказали обе девушки, они готовы были снести одну бессонную ночь.
– Мир взрослых суров, – мрачно заметила на это Меланида, и старшие подруги добродушно рассмеялись.
– Значит, старая Инна заставляла вас конспектировать древние трактаты по метемпсихозу, – вернулась Кстаниппа к продолжению сплетен о храмовой жизни. – И ее все так же интересует лишь красота написания букв безотносительно к смыслу изложенного? – Лета, повествовавшая об этом, согласно кивнула. Ксантиппа переглянулась с Лидией. – Ничего не меняется, – покачали обе девушки головами. – А как наша однокашница, Хлоя? По обыкновению беспощадна на экзаменах?
– Не то слово, – отвечала я. – Но она хотя бы не выделяет любимчиков. И с третьего раза ей всегда можно сдать.
Старшие девушки прыснули.
– Я слышала, в храме появилась новая жрица, – заметила Лидия, – которая принадлежит к высшей знати.
При этих словах мои подруги поглядели на меня.
– О да, – отвечала я, попивая вино. – И по счастливому стечению обстоятельств оная Сиятельная жрица изволила стать моей научной руководительницей.
– Тебе довелось разговаривать с ней лично? – удивилась Лидия. И завела глаза к потолку. – Какая удача! Как бы я хотела хоть раз встретиться с живой аристократкой! Или – еще лучше – с аристократом, – она плотоядно облизнулась, и девушки зааплодировали. Проглотив вино и не чувствуя вкуса, я молча поставила бокал на столик. Тут же возникший словно из ниоткуда виночерпий вновь наполнил его до краев.
– И как она тебе, аристократка? – сверля меня любопытным взором, спросила Лидия.
Я пожала плечами. Случись этот разговор неделей раньше, я не упустила бы случая похвастаться тем обстоятельством, что дважды видела донну без вуали. Сейчас, вспоминая навязанное ею путешествие в плебейскую слободу, я не находила повода для хвастовства. «Аристократы используют нас, обычных людей, как марионеток для каких-то своих, неведомых нам целей, – хотелось сказать мне. – Нет ничего приятного в том, что к тебе относятся как к вещи».