Жертвуя малым. Том 2
Шрифт:
Дрожа, Риша отдернула руку. Она не знала, кто это думает в ее голове: она ли сама, или черви, или, может быть, ужасные хозяева, захватившие ее силой своего сверхпревосходства. Ведь она же готова служить им и так, ползти на брюхе, если прикажут, ноги лизать, готова жизнью пожертвовать, так к чему еще вся эта масса всемогущества?!..
Верховный жрец безмолвно остановился над ней, подвел под подбородок ладонь, легким, отточенным касанием принудил поднять голову.
– Я в порядке, – сказала ему Риша. – Волнуюсь немного, вот и все.
Она протянула жрецу руку, тот обхватил ее за запястье тренированными пальцами, вздернул на ноги
Она вернулась на свое место, встала там, поправила нелепый костюм. Главное, чтоб ее собственная рука не дрогнула, когда придет время. Все остальное уже не важно. Хозяева же не по своей воле такие огромные. Они изжили свой потенциал, превратились из светил в черные дыры, пожирающие звезды, искажающие материю вокруг себя, но в том их вины нет. Они просто подчинились потоку естественной эволюции, плыли по течению, не сопротивляясь ему. Довелось ли им сверкнуть сверхновыми перед тем, как навсегда погаснуть?.. Риша даже не пыталась понять, о чем это таком она думает. Вероятно, ее сознание уже погрузилось в ритуальный транс, и сопротивляться этому вовсе не нужно.
Она услышала плеск волн, скрип дерева на мокрых камнях, разнообразные шаги по песку. Обмен репликами. Новые шаги – неспешные, сомнабулические. За ними – шорох многих ног, ощущение тяжести: агнец шел к площадке, а за ним следовали сверхмассивные объекты – аристократы.
Вскоре Риша уже могла «обозревать» их: белую душу Шабо, трепещущую, раскинув вдоль ключиц крылья, в его теле, как в прозрачном сосуде, и темную, густую, вращающуюся глыбу хозяев, грузной гурьбой движущуюся за ним по пятам. Приблизившись к застывшей в ожидании Мудрой матери и ангельскому телу, лежащему на песке перед ней, Шабо остановился. Свел ладони перед лицом, поклонился.
Риша не видела самого брата, только его распахнутую, хлещущую белым сиянием душу. Низко поклонилась ему в ответ. Выпрямившись, он сделал шаг вперед, стоя теперь прямо над статуей. Повернулся – четко, как часовой, совершил ритуальный почтительный поклон аристократам. Преклонил колени. Торис-удзумаки тьмы выпустил черную руку-отросток, сделал отмашку. Жреца Риша не увидела, он ничем не выделялся, но услышала его упругие, тихие шаги, выдающие повадку хищника. Он прошагал туда, где стоял на коленях Шабо, и недолго – меньше минуты – скользил взад-вперед между ним и ангелами. Риша знала, что все это – необходимая часть действа, но у нее сердце замирало каждый раз, когда он приближался к ее брату. Наконец, он остановился, и Риша впервые услышала его голос со странными, неестественными интонациями:
– Я спрашиваю тебя, агнец, готов ли ты принести свою жертву?
– Да, – тихо отвечал Шабо.
– Добровольна ли твоя жертва?
– Да.
– Ты приносишь эту жертву без сожалений? – Риша, наконец, догадалась, в чем дело: похоже, жрец был глухим («он даже не слышит ответов!»), а ее брат тем временем, чуть помедлив, сказал:
– Да.
– Быть посему! – с ударением на неожиданных слогах провозгласил жрец.
Он зашел Шабо за спину, наполовину скрыв его от Ришы, и замер. Настал ее черед. Четко, как на чайной церемонии, она полукругом обошла их и, остановившись у статуи, повернулась к аристократам, низко поклонилась им. Повернулась к Шабо, поклонилась и ему. Опустилась перед статуей на пятки, положила ее голову к себе на колени. Шабо подошел к ней (жрец,
Стоящий у Шабо за спиной жрец запрокинул его голову кверху. Риша ощутила, как брат стиснул пальцы в кулак в ее руке, услышала, как он длинно, обрывисто вздохнул, и тут же, следом – резко дернулся, засипел, заклокотал горлом. Пахнуло свежей убоиной. Жрец, держа Шабо за волосы, взмахнул рукой с ярко горящей кровью на лезвии – Риша явственно осязала кровь, как ее драгоценные капли горячо капают с орудия убийства на песок рядом с ней. Душа Шабо прянула, забилась, как птица в силках, в убитом теле, труп отяжелел, начал заваливаться набок. Продолжая сжимать в ладони ослабевшие пальцы брата, Риша аккуратно наклонилась вслед за подводящим мертвеца жрецом, второй рукой поворачивая голову статуи так, чтобы еще живая кровь убиенного пролилась той на лицо и попала в рот.
Птица души билась ей навстречу, как бешеная, весь малый облик ее и усилия выражали скорбь и недоумение, и Риша закусила губу, сопереживая мучениям бедняжки. За спиной хрустнул песок и над ней и убитым братом наклонилась пахнущая крепким алкоголем громадная гора. Риша испытала острое желание обнять Шабо, заслонить его своим телом от нависшей, лениво вращающейся черной угрозы, но Торис положил руку ей на плечо, и морок развеялся. Одной рукой опираясь на Ришу, другую он тянул к бедной птичке, запертой в клетке умирающего тела, и Риша ощутила, как панически палящий свет, разлившийся в груди Шабо, постепенно стягивается внутри крошечного птичьего тельца, а сама птаха понемногу успокаивается.
Торис надавил Рише на плечо, и на пару с жрецом она уложила дорогого мертвеца к себе на колени, лицом к лицу со статуей, лик которой призрачно пылал от покрывшей его теплой крови агнца. Протянутой к убитому рукой Торис сделал жест, как будто собирался щелкнуть пальцами (Риша отчетливо видела силуэт его руки на фоне яркого сияния души), и птичка выпорхнула из разрезанного горла на волю, спеша умчаться ввысь, к ветвям великого Древа. Риша ахнула, а Торис, как фокусник, вскинул руку и ловко схватил беглянку за хвост.
– Теперь ты, – шепнул он Рише на ухо, и, выпустив голову мертвеца, она торопливо протянула сложенные лодочкой ладони навстречу птахе. Та, миг до того бившая крыльями в кулаке Ториса, тут же затихла, нахохлилась, тревожно вертя крошечной головкой.
Торис отпустил ее, отошел. Риша, прижав птичку к груди напротив сердца, наклонилась к лицу статуи.
– Ничего, Шабо, ничего, маленький, – шептала она, ощущая, как жрец стаскивает с нее тяжелое тело мертвого брата, как шуршит под его одеждой песок. – Сейчас поместим тебя в твое новое убежище, гляди, какое славное.
Бережно держа обеими руками, она поднесла птичку к неподвижному лицу. Попробовала усадить на него, но птичка принялась сопротивляться, забила крыльями. Крикнула раз – отчаянно, требовательно.
– Да, милый, да. Правильно, – забормотала Риша, вновь прижимая душу к груди одной рукой. – Конечно же, он ведь холодный и твердый, но подожди, я сейчас…
Второй рукой она копошилась под затылком ангела, нащупывая питательный корень. Когда она оторвет его, отчет пойдет на мгновения.
– Ты будешь жить, Шабо, – прикладывая усилия, чтоб обломить упругий корень одной рукой, сквозь зубы процедила она. – Верь мне.