Жертвы времени
Шрифт:
–Это будет не скоро, – попытался отмахнуться я.
–Дори сказал, это вопрос пары недель. Ты знал, что тебя предназначили дракону?
Вот так, маг рассказал ей все как есть.–Знал, – кисло улыбнулся я.
–Потрясающе, – она отвернулась.
–Я не стану таким как они, – зачем-то сказал я.
–А какие они? – казалось, Моралли вовсе не интересует мое мнение. – Маги всегда очень внимательны и вежливы, обходительны и умны.
–Думаешь, это драконы их такими делают? – разозлился я.
–Ну да, ты не станешь такими как они, – она прыснула в кулачок. – Ты так и останешься неотесанным
Сегодня ее густые волосы были распущены и рассыпались при малейшем движении. Она была не такой веселой, как раньше, улыбка реже касалась ее глаз. Девушка казалась задумчивой и, против обыкновения, сегодня пришла одна без детей.
–…в его глазах столько скорби, – продолжала она. – Лорес, привратник царства мертвых. Он стоит у ворот, ведущих из нашего мира, в мир смерти. Знаешь, когда люди не могли понять природы явления, они обращались к ее божественной сущности. Время текло и посмотри, что стало с нами? Мы больше не верим в божественное начало всего живого, мы знаем, что все вокруг обладает энергией и силой. Мы вновь обращаемся к стихии ветра и воды, земли и неба, мы смотрим на запад и восток, следуя по пути солнца. У нас своя философия, но чем отличается она от всего того, что было раньше? Лишь уровнем понимания.
Я слушал ее с удивлением.–Раньше люди страшились этого стража, ему строили храмы и молили о спасении души, а теперь единственное упоминание о слуге мира мертвых висит обычной тряпкой в какой-то всеми Высшими забытой комнате.
–Лорес – не слуга мертвых, – возразил я. – Он тот, кто скорбит и заботится об умерших, оплакивает их. Лорес – спаситель человеческих душ. Как думаешь, почему нужно оплакивать умерших?
Она улыбнулась немного испуганно, словно я затронул запретную тему, потом сказала:
–Дурень ты, это же так просто. Если не будет плача по душе, она не найдет пути отсюда. Ее обязательно должен кто-то звать, душа идет на плач и находит дорогу к вратам, через которые обязана пройти, чтобы завершить свой путь и вновь стать ничем.
–Там, за воротами, в мире мертвых ничего нет?
–Там то, к чему присоединяется душа. Бесконечность или то, что когда-то звалось богом. Сила, о которых мы говорим как о Владыках. Умерший перестает быть частью и становится ничем, сливаясь с великим круговоротом энергии.
–Моралли?…
Она будто почувствовала изменения в моем голосе, повернулась и сказала твердо:
–Мы не будем больше говорить ни о чем таком, я не хочу приобретать то, что легко потерять.
Я не нашелся что ответить. Так шли дни моего выздоровления, и она всякий раз приходила ко мне через дождь и снег, но работу в комнату больше не приносила.
Кашель медленно отступал и вот я снова вышел на улицу Форта, провожая Моралли до дому. Она жила в маленькой комнате на втором этаже лавки гончара и здесь все было так, как и в ее жизни: множество самых разных поделок и вещей, незаконченное плетение из прутьев лозы, какие-то кусочки древесины, краски и кисти, начатые, но так и незаконченные картины. Мы ужинали втроем в неловком молчании, и Моралли поглядывала на меня с лукавой насмешкой. И только когда трапеза подходила к концу, Калороне вдруг ожил, словно решив для себя что-то, и принялся живо расспрашивать меня о городе. Вскоре неловкость ушла, гончар показал мне свою мастерскую и печи, расположенные под навесами на заднем дворе дома, поразил меня рассказом о том, что глину нужно готовить несколько месяцев: промывать от мусора, отстаивать в кадушках, очищать от
Так заладилось наше знакомство и, хотя я не часто ужинал в гостеприимной лавке, но и Моралли не переставала навещать меня вечерами. Днем, ежась от ледяных капель дождя, я бегал помогать на кухню, нося Тиве родниковую воду, которая била в глубоком колодце за кухней, а она взамен, тихо хихикая, складывала мне в корзинку бутылку сливового вина, яблоки и свежие булочки, так что когда приходила Моралли, мне было чем ее угостить. Мы сидели частенько у камина, слушая тишину башни, или просто разговаривали и я всякий раз дивился тому, как легко у нас идет разговор. Казалось, за это время мы обсудили уже все, что только можно было, все на свете, но вот она снова сидит напротив меня и мы говорим, говорим, или молчим, столь же благостно и умиротворенно…
Теперь, глядя вниз, туда, где улица далеко подо мной была залита водой, я сразу же приметил худенькую фигурку, закутанную в плащ с головы до ног. Ветер рвал на девушке одежу, казалось, он вот-вот подхватит ее и на своих мощных ладонях унесет прочь, туда, где встречаются дороги всех ветров.
Я заулыбался и, отвернувшись от окна, быстрым взглядом окинул комнату. Стряхнул пепел в догорающие угли камина, потом торопливо затолкал под кровать сваленную на полу одежду. Вновь оглянулся и поспешно сложил аккуратной стопкой на столе книги, разбросанные до этого на кресле и полу.
В дверь моей комнаты постучали.–Заходи! Прям как чужой человек, честное слово! – крикнул я, поворачиваясь. Дверь открылась и в комнату вошла женщина, скинув капюшон плаща, с которого потоком текла на пол вода, оставляя на камне темные следы. Я не знаю, кто больше смутился: я – увидев, что это вовсе не Моралли или она, услышав от меня столь фамильярное приветствие.
–Здравствуйте, – ошеломленно глядя на нее, сказал я. – Чем могу помочь?
–Демиан, тебе нужно собраться и следовать за мной.
При этом лицо ее в обрамлении влажных, каких-то блеклых волос, хранило отпечаток тревожного ожидания, а взгляд был острым и внимательным, как и у всех магов.
–Извините, дори, но я жду…
Она не дала мне договорить, прервав сурово:–Немедленно. Дон ждет тебя как можно скорее. Не трать время, когда ценой ему жизнь.
Я кивнул, стал торопливо одеваться, гадая о причинах столь срочного вызова. Я уже много недель не видел Дона и уж никак не мог сообразить, для чего ему понадобился.
Женщина равнодушно ждала, пока я извлекал из-под кровати куртку и теплый вязаный из овечьей шерсти свитер. Признаться, я ужасно мерз, так что не забыл надеть кожаные перчатки, которые ко всему прочему давали мне возможность безбоязненно касаться предметов. Теперь я их носил практически постоянно.
–Быстрее, – поторопила она.
–Я готов.
Женщина развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Я шел за ней, окунаясь в сгустившиеся сумерки, вслушиваясь в гулкое эхо наших шагов, в шипение блекло горевших факелов, которые нещадно заливал косыми струями дождь, в стук дождевых капель. Мы шли к внешней стене, к западной башне. Каждый смотрит в своем направлении. Так сказал мне Мастер, отвечая на вопрос о странном расположении башен в городе: в нем у внешних стен было всего две башни – Западная и Восточная.