Жесть
Шрифт:
Так и получалось. Когда команда все-таки прорвалась к лесной тропе, в строю остались только трое: Лосев, Иван и еще один счастливчик, но из числа «старослужащих». Впрочем, этому бойцу пришлось прикрывать инструктора и новобранца, так что вскоре в живых остались лишь Лосев и Иван.
— Прикроешь! — рявкнул инструктор, вручая Ивану запасной магазин для «Шторма». — Лупи короткими, целься в корпус!
Инструктор указал Ивану удобное для огневой позиции местечко, а сам побежал по тропе дальше в лес.
Поступок инструктора не вызвал у Ивана особых эмоций. Пока не отказало оружие, Иван вообще не думал ни о чем, кроме выбора целей. А вот когда «Шторм» вдруг умолк, хотя в магазине
«Кем я себя возомнил?! На каком основании? Проклятая промывка мозгов! Надо бежать, спасаться, а не нарываться на пули! Я ведь не боец, я здесь случайно!»
Мысли путались, воспоминания и вбитые в голову установки инструктора сплетались в хаотичный клубок, а ноги тем временем будто бы сами понесли Ивана по тропе. Сначала через лес, затем по прибрежным зарослям, потом среди каких-то руин, по заваленной бетонными обломками дамбе, и снова по зарослям, теперь левого берега Оби…
Благодаря долгоиграющему допингу Иван бежал легко и быстро, чувствовал, что расходует уже пресловутые скрытые резервы организма, но все равно бежал, бежал, бежал…
Остановился он лишь на пять минут, когда впереди показалась внушительная колонна шагающих биомехов. На этот раз обычных ботов.
Иван спрятался в жестяных кустах, но когда боты почти миновали его ненадежное укрытие, боец не выдержал и снова дал деру. На открывшемся втором или третьем дыхании он обежал по кругу руины крупного поселка и снова углубился в лес. Теперь это был настоящий жестяной бор с высоченными автонами, но тропа очень походила на лесную тропу близ тренировочного лагеря.
Иван не считал шаги или минуты, просто бежал, теперь уже из последних сил, спотыкаясь и почти ничего не видя и не слыша. В сознании по-прежнему творился кавардак, образы и воспоминания сталкивались, как волны в штормовом море, а слуховые галлюцинации налетали, как раскаты грома, и укатывались вдаль.
Закончилось все тем, что Иван услышал среди этих воображаемых раскатов чей-то смутно знакомый голос, который звал беглеца по имени: Иван. Внезапно Копейкина будто бы обожгло изнутри.
«Иван! Точно, меня зовут Иван! Я вспомнил!» От неожиданного прозрения у Ивана закружилась голова, он споткнулся и полетел прямиком… в черный омут. В тот самый омут беспамятства, из которого вынырнул, когда начала действовать «таблетка Шульца». Омут принял незадачливого ныряльщика в мягкие объятия, но почему-то не позволил ему опуститься на дно. Даже наоборот, вытолкнул вверх, поставил на ноги и обдал волной горячего дыхания с отчетливым душком перегара, а вернее, «свежака».
— Стоять, гнедой! — пробасил «омут».
В глазах у Ивана просветлело, и он понял, что ни в какой омут на самом деле не нырнул. Поймал падающего без сил беглеца какой-то человек. В униформе команды «сто один».
Иван закрыл глаза и тихо застонал. Все начиналось сначала. Один плюс: перехватил беглеца не Лосев. Значит, шанс выжить у Ивана пока все-таки оставался.
9. Зона, локация Новосибирск, 02.04.2058 г.
Леший не рассыпался и даже не сильно «завис». С холма, на вершине которого медленно вращался вихрь тамбура Новосибирской локации, его пришлось спускать на руках. Но когда невозмутимый Сергей и слегка запыхавшаяся Лера миновали развалины Торгового Центра и устроили
— Все нормально, — хрипло заявил сталкер. — Дальше я сам.
— Ты уверен? — Лера попыталась перехватить его взгляд.
— Как в том, что мы в Крыму.
— Леший, это Академгородок!
— Пошутил, — Леший все-таки посмотрел Лере в глаза.
Во взгляде сталкера отражалась боль, но на губах играла улыбка. Он пересиливал себя, делая вид, что вполне боеспособен, хотя на самом деле едва держался на ногах. Но, как ни странно, именно в таком состоянии Леший мог сделать то, что не сумел бы сделать, будучи в отличной физической форме. Разве что надолго его энтузиазма не хватит. Но тут уж как повезет. Вернее, как распорядится скрытыми резервами организм. Ведь воля волей, а физиологию никто не отменял даже для Избранного, коим Лешего считали некоторые особо впечатлительные обитатели Зоны.
Но, в любом случае, увидев, что Леший зажал в кулак волю и остатки сил и даже пытается шутить, Лера почти успокоилась. Леший поставил себе сверхзадачу и теперь добьется своего, девушка не сомневалась. Умрет, но добьется. Пусть теперь он вынужден действовать в узких рамках возможностей нормального человека, а не какого-то там нафаршированного имплантами терминатора. Это не имеет значения. Как раз именно страсть к постановке перед собой сверхзадач сделала Лешего тем, кем он стал. Сделала его одним из самых известных в Зоне сталкеров, почти легендарной личностью.
Вживленные Механиком импланты помогли, кто бы спорил, и помогли существенно. Но без железной воли и стремления к достижению высших результатов у Лешего не вышло бы ничего. Мало иметь таланты, надо научиться пользоваться ими на всю катушку. А сделать это реально, только если ставить перед собой (и своими талантами) задачи максимальной сложности. Леший так и делал.
Лере вдруг вспомнился один из вполне спокойных зимних вечеров в бункере под Припятью. Леший вернулся с небольшой прогулки, принес какой-то вполне приличный хабар, но на «вечернем подведении итогов» за кружкой зеленого чая долго молчал и хмурился. Лера спросила, что его гложет, и сталкер разразился длинным монологом, из которого следовало, что новая жизнь его не устраивает. Сначала Лера вспыхнула и едва не закатила скандал, но быстро сообразила, что дело не в ней и стоит поговорить по душам, а не устраивать семейные сцены. Уловив перемену в настроении подруги, Леший немного расслабился и высказался более конкретно, без эмоций.
«… — Раньше все было просто, — помешивая чай, сказал Леший. — Купил-продал, сходил туда, сюда, собрал урожай н-капсул или артефакт отыскал, отнес на Обочину, выменял на боеприпасы или на еду. Все мысли были только о простых, понятных делах и о том, чтобы выжить. А теперь приходится и о делах думать, и о целой куче всего, что в жизни наверняка не пригодится. Но ведь не выкинешь это из головы. Только вместе с новым имплантом. А его как выкинешь? Никак. Вот и приходится мучиться.
Нет, боевые программы или знания о природе вещей и явлений меня не напрягают, они нужны, за них второму импланту спасибо. Но на кой черт мне целый архив классической литературы или музыки, всякие фрагменты из старых фильмов и воспоминания о годах… понимаешь… о долгих годах жизни в Зоне отчуждения? Зачем мне все это? Да, это все полезный опыт, но это не мой опыт. Я это не пережил, а значит, не могу оценить по достоинству. Это как деньги. Пока их дают тебе родители, это просто бумажки, а когда ты начинаешь зарабатывать их сам, это уже реальные деньги. Ты начинаешь их ценить, считать, откладывать.