Жесткая блокировка

Кулаков Сергей Федорович

Роман вопросительно посмотрел на взволнованного ксендза.

– Нет, – поднял тот руку, – их не расстреляют в подвале. Ведь сейчас – демократия. Но их лишат работы, их лишат всех прав, от них отвернется общество, и в конечном счете это будет даже страшнее, чем расстрел. Они окажутся отверженными в своей стране, потеряют средства к существованию – и многие из них этого не вынесут. Скажу вам, такая демократия страшнее любой тирании.

– Вы можете не волноваться, – сказал Роман. – Этот список будет доставлен в надежное место.

–

Конечно, лучше всего было бы его уничтожить, – задумчиво произнес отец Тадеуш. – Я предлагал Казимиру… Зачем такой риск? Но он и слышать не хотел. Ну да, это очень важный документ. Не мне решать его судьбу. Но, молодой человек, я столько лет прожил в страхе из-за того, что он хранится у меня… Моего имени там нет, Казимир сказал, что не вносил меня в список. Но одно то, что я взял его на хранение, могло стоить мне самого дорогого, что у меня есть: моего сана и моей должности. И я боялся… Вы не представляете, каково это: жить все время в страхе. Нет, вы не думайте. Я готов помогать, как помогал и раньше. Но эта маленькая коробочка, спрятанная глубоко в подвале, отнимала у меня столько сил…

Он замолчал, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.

– Спасибо, отец, что сохранили его, – легонько сжал Роман сухой локоть священника.

Тот кивнул, стискивая руку в кулак, чтобы скрыть некстати задрожавшие пальцы.

– Может быть, у вас есть просьба? Я сообщу руководству, с вами свяжутся, решат ваши проблемы.

– Нет, все хорошо, – улыбнулся отец Тадеуш. – Мою главную проблему вы уже решили. А с другими я справлюсь сам. Если потребуется моя помощь, я готов к сотрудничеству.

– Хорошо, я так и передам.

– Вы уже уходите?

– Да, мне пора.

Роман поднялся, машинально пощупав карман с драгоценной пленкой.

– Одна просьба, – сказал отец Тадеуш. – Вывезите ее как можно быстрее за пределы Польши.

– Завтра она будет в России, – пообещал Роман.

– Дай Бог, дай Бог.

Священник вывел Романа из здания и, раскрыв широкий зонт, довел до калитки.

– Всего вам хорошего.

– До свидания, отец Тадеуш. Спасибо вам за все.

Ксендз перекрестил Романа и осторожно прикрыл за ним калитку.

Быхава, 22.50

Выскользнув наружу, Роман вышел на улицу и неторопливо направился в сторону площади. Заветная коробка лежала в кармане. Задание было выполнено.

Гроза затихала. Молнии мелькали в отдалении, раскаты грома запаздывали все больше. Роман сел в машину, удовлетворенно потрогал в кармане твердые уголки коробки. Казимир Гломба не подвел. Вернее, не подвела его внучка. Привезла на место и, практически, отдала ценный груз из рук в руки. И ничего не потребовала взамен!

Но – это был все еще открытый вопрос. Не напрасно она так оживилась, когда Роман отправлялся к Яцеку. Что-то за этим оживлением кроется. Будет просить за свои труды вознаграждение? Скорее всего. Характер вознаграждения может быть разный, дама она непредсказуемая. Но

какие-то требования выдвинет наверняка. В этом Роман почти не сомневался. Иначе он ничего не понимал в людях.

Перед тем как ехать в гостиницу, набрал номер Дубинина. Прошло уже более двух часов, поди, подполковник весь извелся. Но сам не звонит, понимает, что Роман на передовой, идет в штыковую атаку и отвлекать его до окончания атаки нельзя.

– Что так долго? – несколько резко спросил Дубинин.

– Соскучился, милый?

– Морозов!

– Да все нормально, подполковник. Можешь бежать за шампанским.

– Взял?

– Так точно.

– Какой объем?

– Минимальный. Контейнер с микропленкой. Лежит в кармане и передает тебе приветик.

– Значит, так, – не поддержал гривуазный тон Романа Дубинин. – Сегодня оставайся на месте, а завтра с утра гони в Варшаву. Там сдашь контейнер в посольство нашему человек. Его фамилия Орлов.

– И все?

– Все.

– А когда явиться за ценным подарком?

– Вызовут отдельно, – усмехнулся Дубинин.

– Билет-то на самолет обеспечат? Или за свой счет?

– Получишь у Орлова.

– Ну, и на том спасибо.

– Пожалуйста.

– Подполковник, один вопрос.

– Валяй.

– А что эта наша дамочка? Гонец то бишь?

– Что?

– Как с ней быть?

– А какие проблемы?

– Мне кажется, она на что-то претендует.

– Тебе кажется – или нет?

– Ну, как тебе сказать…

– Все, Морозов, не морочь мне голову. Тебе сказали, человек помогает от чистого сердца. Или ты на самом деле такой испорченный, что не можешь в это поверить?

– Может, я испорченный. Но если бы ты был на моем месте…

– Капитан, давай каждый будет на своем месте, – оборвал его довольно сурово Дубинин. – И вообще, что за привычка все выворачивать наизнанку? Тебе было приказано – не мудрить. А ты опять за свое?

– Ладно, – сказал Роман. – Может, ты и прав. Но если она задвинет что-то эдакое – я не виноват.

– Если бы она хотела задвинуть, она бы сделала это до того, как ехать в Польшу, – спокойно возразил Дубинин. – Это-то хоть ты понимаешь?

– Я-то понимаю. Но только ты ее совсем не знаешь…

– Все, капитан, заканчиваем. Ты насчет завтрашнего дня все понял?

– Так точно.

– Вот завтра и поговорим.

– Есть.

«А может, Дубинин прав? – подумал Роман, пряча мобильный в карман. – В самом деле, чего ей желать? Она довольно обеспеченна, проживает в одном из самых лучших городов мира да еще имеет свой маленький, но верный бизнес. Ну, дали бы ей пару десятков тысяч евро – на большее наши не расщедрятся, – так они погоды не сделают. Один ее „Мерседес“ стоит полторы сотни. Похоже, имеет место редчайшее явление: чистой воды альтруизм. Подкрепленный воспитанием деда Гломбы. И потом, она должна понимать, что спасает своих земляков и единомышленников. В конце концов, кому это нужнее?»